— Ты мне сейчас нравишься, малышка, — сказал ей я. — Но вынужден еще раз повторить: не суй свой нос в чужие дела!
— Не будь идиотом, янки! — нахмурилась англичанка. — Ведь ты же не мангуста!
— А ты уверена в этом, крошка? — усмехнулся я. — Если потребуется для дела, я стану кем угодно — и мангустой, и полным идиотом. Такова уж наша профессия!
Помощники Гхотака принесли корзину с коброй, и я прыгнул в яму. Люди окружили ее, некоторые залезли на деревья, чтобы верху наблюдать за смертельным поединком.
Змея шлепнулась на дно ямы и угрожающе зашипела. Это была громадная кобра, приблизительно футов девять в длину. Подняв голову, гадина злобно раздувала шею, грозя мне своим язычком и поднимаясь все выше и выше над землей. Я чувствовал, что она вот-вот метнется на меня, и медленно двинулся по кругу вправо, покачиваясь из стороны в сторону. Мне нужно было обмануть кобру.
Я поднял правую руку — змея метнулась ее сторону, но я тотчас же отпрыгнул влево, успев убрать руку, и зубы кобры схвати ли воздух. Я упал на бок и, откатившись к стенке ямы, вскочил на ноги. Змея подняла голову, прицеливаясь для нового броска. Я отпрыгнул в сторону и отшатнулся, но зубах гадины остался кусок рукава моей рубахи.
Тяжело шлепнувшись на землю, она быстро поползла ко мне. Я отбежал в другой угол — змея свернулась в кольцо, вновь подняла свою мерзкую голову и прыгнула на меня. Я едва увернулся, и кобра стукнулась о стенку ямы, успев, однако, распороть зубами мне рубаху на спине, словно бритвой. Я стал кружить по яме, держась на расстоянии, но силы покидали меня. Близилась развязка. Не спуская с кобры глаз, я начал прыгать из стороны в сторону, покрываясь холодным потом. Наконец зубы ядовитой твари впились в брючину. Я отдернул ногу оставив кусок ткани в ее пасти. Взгляд мой упал на порванный рукав рубахи, и меня пронзила отчаянная мысль: а что, если попытаться отвлечь змею этим куском материи, как отвлекает быка тореадор?
Оторвав рукав окончательно, я стал помахивать им в воздухе перед глазами кобры. Она бросилась вперед и вцепилась в рукав зубами. Я мгновенно стянул его узлом у нее на голове, зажав ей пасть, и, ухватив гадину за хвост, раскрутил в воздухе так, что она вытянулась во всю длину. Улучив момент, я дарил кобру головой о стену, потом с размаху стукнул об пол и ногой раздавил ей голову. Не успокоившись на этом, я топтал ее каблуками до тех пор, пока она не задергалась в конвульсиях.
Лишь после этого я отшвырнул кобру носком ботинка в угол. Руки у меня дрожали, я в изнеможении привалился к стене ямы. На этот раз смерть отступила, но моя схватка с Гхотаком на этом не закончилась. Кто-то протянул мне сверху руку, я ухватился за ее и выбрался из ямы наружу.
Гхотак соблюдал правила игры.
— Каркотек сказал свое слово! — громко воскликнул он. — Чужеземец не виновен в гибели кобры, найденной возле дома покойного Лиунгхи!
— Сегодня ночью я поднимусь в горы, — заявил я притихшей толпе, — и завтра утром вернусь оттуда живым. Этим я докажу вам, что никакого йети не существует в природе, а Повелитель Змей не говорит устами этого самозванца. Вы должны наконец понять, что Каркотек вовсе не желает, чтобы Непал захлестнул поток иммигрантов из Китая!
Гхотак нахмурился, но принял мой вызов.
— Пусть чужеземец отправляется в горы, если ему так угодно, — усмехнулся он. Дух великого Каркотека покарает его. Этой ночью снег в ущелье вновь обагрится кровью. Запомните мои слова! Йети растерзает иностранца!
Пошатываясь от усталости, я побрел прочь со двора, и публика начала расходиться. Кхален догнала меня и, отдав мне мое оружие, прижалась ко мне. Хилари Кобб молча шла рядом.
— Тебе чертовски везет, янки, — наконец сказала она. — Зачем ты постоянно испытываешь судьбу?
— Что ты этим хочешь сказать? — спросил я у нее.
— А то, что не стоит тебе идти в горы, — вздохнула она. — Сколько же можно рисковать жизнью?
— Она права, Ник, — сказала Кхален. — Я тоже боюсь за тебя. Не ходи в горы!
— Теперь уже поздно отступать, — ответил я. — Гхотак принял мой вызов и готовит ответный удар. В схватке победит тот, кто выиграет время.
