Мы обогнули скалу, и вниманию группы была предложена боковая долинка распадка, которую перерезал небольшой ручеек. Деревьев в этом ущелье было очень мало, ближе к ручью жались низкие приглаженные ветрами искривленные кусты, а остальное пространство подошвы распадка занимали альпийские травы и разноцветье.
Посреди этой красоты стояла большая изба.
Мы сразу рассыпались в стороны и обвалились на землю. Я и вьетнамец сразу достали бинокли. Лешка, напротив, как последний киношный спецназер, всегда предпочитал смотреть в оптику автомата. Не любит наш молодой бинокли, считая их напрасным весом.
А я не люблю без стрельбы смотреть в оптические прицелы. Так можно высматривать цель. Разобрать по камешкам рельеф, оценить все над ним возвышающееся через оружейную оптику не получится.
Поначалу необычное строение напомнило мне элитную турбазу для дорогих гостей, но я быстро отбросил эту ассоциацию. Скорее своеобразная смесь огромного американского ангара, что стоят где-нибудь в Аллее торнадо, и классической рубленой избы. Сооружение было собрано из толстенных красновато-коричневых бревен — то ли сосна, то ли кедр… О лиственнице я не вспомнил, откуда ей тут взяться? И здание, и материал, из которого оно было построено, смотрелись чужеродно — тощие сосенки в окрестности даже с натяжкой нельзя назвать полноценным строительным материалом. Из таких только балаган городить… Ну, можно построить хлипкую баньку или толчок. Ясно, что домину возвели в другом месте, а потом разобрали и перевезли сюда, чтобы собрать в распадке.
А где окна? Нет, это точно не турбаза… Фасад имел небольшую дверь, смещенную вправо почти к самому углу, и одно узкое, толщиной с бревно, длинное окно.
— Трубы нет, — доложил по рации Леха.
Вот и еще один сюрприз, какая же это база? Не бывает таких баз. Околеешь.
Характерно то, что не видно ни дороги, ни тропинок.
Здесь вообще люди бывают? А если так, то как же они сюда добираются?
— Кто-нибудь вертолетную площадку видит? — спросил я.
— Никак нет, командир, — по-армейски доложил индеец.
— Не наблюдаю, — откликнулся Винни.
В принципе, вертушка вполне может и перед домом сесть, место ровное. Но при всей солидности подхода к строительству… Где разметка, где ветровой конус?
— Пешком ходят, тут гладко, а ниже по ущелью и на обычной машине можно проехать, — прошипел эфир голосом Лимонова.
Ага, на машине. Только следов не видно.
Здра-авствуйте… Гребаная турбаза, неужели мы попали в техногенный мир, где всякие экологи и зеленые движения чувствуют себя настолько вольготно, что имеют возможность бездельно мотаться в такие дали и с такими затратами?
Что, Земля-2? Родная Земля не вспоминалась. Хотя бы потому, что таких хищников на Земле не бывает.
— Перебежками вперед, сто метров рубеж, — отдал я команду.
Расположившись уже совсем близко к дому, мы опять замерли.
— Винни, прикрывай, Леха, идем парой справа, угол обходим на удалении.
Через десять минут обход дома был завершен.
Никого…
Пока мы с индейцем вели разведку, Винни кое-что нашел.
— Здесь хищник упал, — уверенно заявил он, показывая на ряд смятых и сломанных кустов.
Мы спорить не стали.
— А человек?
— Вот что осталось от американца, пока это все, — невесело молвил следопыт, протягивая нам обрывки рюкзака.
— Елы-палы…
— Падла зубастая! — поддержал мой возглас пацан. — Винни, ты уверен, что этот черт рухнул именно тут и уже не поднялся?
— Абсолютно. Хищник все-таки настиг свою жертву, разобрался с ней, а потом попытался проникнуть в дом… На большее сил у него не хватило, здесь и лег, навсегда. Больше следов нет.
— Но тогда где труп вонючий, мужики? Ничего не понимаю, — изумился я.
Вьетнамец только пожал плечами. Устало. Опытный охотник был явно не в себе, неожиданная загадка не давала ему покоя.
— Могли птицы растащить? Зверушки-ватрушки? — хреново сфантазировал индеец.
Останки человека мелкие хищники и падальщики в поле легко разобрать могут, без вопросов. Но растащить монстра! Такой костяк! Густая шерсть, прочная шкура — эту преграду с трудом, как я понимаю, брали даже пули автоматического оружия!
— Но не растворился же он! — возмутился Лимонов.
