— Любопытная теория. Очень красивая и поэтичная, — вынес заключение из всего вышесказанного Кальтер, попрыгав на месте и проверив, удобно ли сидит на ногах новая обувь. — Я поразмыслю над тем, что ты сказал, если доживу до того момента, когда у меня появится свободное время. А сейчас, раз между нами не осталось недопонимания, позволь мне пожелать тебе удачи и откланяться. Кажется, пришло время мне уходить. А куда — в ад или рай, — это уж как получится… Снимать с тебя наручники не стану, о’кей? Пускай ван Хейс думает, когда очнется, что раз я тебя не освободил, значит, мы с тобой не друзья. А если так, значит, он будет верить, что ты снова на его стороне…
Судя по шуму снаружи, над «Рифтом-75» снижались одновременно три или четыре десантных вертолета. Делали они это под аккомпанемент своих бортовых «миниганов», чей рев почти полностью заглушал ведущийся по ним снизу автоматный огонь. Который был вялым и неорганизованным. Отступившие с площадок и террас на крытые уровни зэки спасались от льющегося на их головы свинцового дождя. И затаились, ожидая, когда он прекратится. Отстреливались лишь те из них, кто был уверен, что прикрывающие высадку десанта пулеметчики до них не дотянутся. А таких огневых позиций было сейчас наверху очень мало.
Также под стенами тюрьмы кружили несколько быстроходных торпедных катеров. Само собой, они не вели никакого торпедирования, а всего лишь постреливали по ней из пулеметов — туда, откуда в их сторону вылетали автоматные очереди. Но такое случалось редко. Бунтари берегли патроны для очной встречи с морпехами. А не угрожающие им издали катера предпочитали не трогать, дабы не вызывать на себя почем зря огонь с моря.
Выяснив в очередной раз обстановку снаружи, Кальтер поместил в набедренную кобуру пистолет и пару магазинов к нему, прицепил к поясу нож и фальшфейер, а на прочее оружие и «разгрузку» с боеприпасами даже не взглянул. Ему предстоял трудный путь, где автомат и лишний груз могли только помешать. Да и от ножа с пистолетом, скорее всего, проку тоже будет мало. Но ввязываться в столь рискованное дело вообще без оружия Куприянов все-таки не отважился.
«Молот» был последним, что подобрал с пола Обрубок, прежде чем покинул подстанцию. Привязывать драгоценный груз к плечу на сей раз было рискованно. Кальтеру придется много и активно двигаться, и гладкий пакаль мог случайно выскользнуть из-под повязки. Контролировать его, держа в руке, легче. Вдобавок там он будет все время, так сказать, на боевом взводе, что также имело немаловажное значение.
Ну вот и все. Все, что ему осталось, это лишь собраться с духом и сделать первый шаг к новой цели. Один-единственный шаг, после которого возврата назад уже не будет…
— Удачи! — бросил напоследок Кальтер чилийцу. И, отсалютовав ему на прощание протезом, направился к окнам. А дойдя до них, выбрал то, которое показалось ему наиболее удобным, после чего уселся на подоконник, развернулся и свесил ноги наружу.
Примерно тридцатью метрами ниже, у подножия тюрьмы, плескались океанические волны. К счастью, наибольшую опасность они представляли не здесь, а у северной стены, на которую давило океанское течение. Там они могли подхватить спрыгнувшего в воду человека и шарахнуть его о стальную обшивку «Рифта-75» так, что мало не покажется. А эта стена не противостояла ударам волн, она лишь омывалась ими, и потому одной проблемой у Кальтера было меньше.
Ну что ж, пора… Куприянов целый год ждал этого судьбоносного момента. Но когда он наконец-то наступил, в нем не оказалось совершенно ничего особенного. Кроме разве что страха разбиться о воду или выронить пакаль, без которого беглецу в дальнейшем придется туго.
Стиснув артефакт в пальцах как можно крепче, Кальтер сделал глубокий успокаивающий вдох, а на выдохе оттолкнулся левой рукой от подоконника и полетел вниз. Вот только навстречу чему — свободе или смерти? Этого он пока не ведал. Но так или иначе, все станет ясно в течение последующих минут. Или даже секунд, если падение в океан закончится для Обрубка не так, как он рассчитывал…
