Они сидели в маленьком кафе напротив американского телефонного переговорного пункта, установленного на площади перед казармами. Прежде чем Восьмая Армия и сопровождающие ей американские вспомогательные войска не отправились в Италию, это, скорее всего, было одно из самых подвижных мест во всем гарнизоне. Сейчас переговорный пункт стоял практически пустым, если не считать нескольких солдат, пытавшихся дозвониться в Англию. Если бы не жестикулирующий Ватсон, вопящий что-то в трубку, переговорный пункт выглядел бы чуть ли не заброшенным.
Шильке поднес к губам чашку с кофе. Его запах смешивался с доходящими до сюда ароматами ближайшего рынка пряностей.
— Не думал я, что все это так быстро закончится, — буркнул себе под нос немец, делая небольшой глоток. — У меня все время такое впечатление, будто бы я буквально сидел с тобой в Бреслау, в кафе. Зима, снег, а мы планируем свершение невозможного.
— Блицкриг, — отозвался тоже себе под нос Холмс. — Именно этим и характеризуется молниеносная война. Трах-бах, и все уже кончено.
— Так. А та милицейская атака, которая привела к тому, что Цукерман запаниковал — это часть операции?
— Распространение паники — это основа любой войны.
— И все же жалко той части сокровищ, которые так и торчат под землей.
— Свое Цукерман получил. За такое состояние его люди в будущем поставят ему памятник. А если бы остался и продолжал раскопки — был бы идиотом, рискующим жизнью.
— Конечно же, ты прав. И все же у меня мурашки по телу при мысли, сколько же там еще осталось. И эти передатчики, неожиданно отзывающиеся после месяцев молчания и передающие свой сигнал в пустоту. Ни для кого.
— Потому что они не устраивали блицкриг, а длительную кампанию.
Шильке допил кофе и взял стакан с лимонным соком, в котором неспешно растворялись кубики льда.
— Но более всего меня интересует другая мысль. Вновь я возвращаюсь к нашей первой беседе.
— Слушаю?
— Мы сказали себе, что каждый берет по два человека, всего — шесть, и делим нашу добычу на равные части.
— Да, помню.
— Я думал, что заберу Риту и Хайни. Всего — три человека. А ты — только Ватсона.
Холмс сделал знак официанту и заказал еще одну чашку кофе. Откуда-то ему было известно, что горячее питье в тропиках гасит жажду лучше, чем холодный сок[94].
— Отвечу сразу на оба твоих вопроса, — сказал поляк.
— Это на какие? — Шильке на миг потерял нить беседы.
— О передатчиках, посылающих сигнал в никуда, и о том, почему мы с Ватсоном только вдвоем. Еще скажу, кем является третья личность.
Неожиданно Шильке догадался. Он начал смеяться.
— Так кто отвечает на зов укрытых в Польше передатчиков и бежит с лопаткой в ответ?
— Офицер милиции Смирнофф. Тот самый, кто нужен пугать людей.
— Ты даже так доверяешь ему?
— Знаешь, если с кем-нибудь был в ГУЛАГе, и этот человек не подвел, такому будешь доверять всегда.
— А как же он собирается вывезти остаток сокровищ? Без ватиканских контактов Цукермана?
— Просто я рассчитываю на помощь нашего общего знакомого. Того, которого разыскивают русские. В новой жизни часть добычи ему пригодится.
И снова Шильке догадался.
— Джулиен Боу. Ты сам вспоминал, что его разыскивают русские.
— Но ведь не в Каире. Впрочем, я поручил ему приехать сюда, переодевшись пастором.
— А Смирнофф приедет в одеяниях православного попа? — Шильке откинулся на спинку стула, думая обо всех комбинациях. Старого мира уже нет, а вы все еще… Нужно построить новый. Поляки, немцы, англичане, русские, махинации, увертки — все время одно и то же. Новый мир может быть очень похож на старый.
Хайни появился из тени небольшого закоулка. Наводнение света в первый момент ослепила парня, на миг он потерял ориентацию, затем все же подошел к их заслоненному громадным зонтом столику.
— В той гостинице я получил письмо, — сказал он, подавая Штильке элегантный конверт.
— Это как?
— Ну, не знаю. Я должен был сориентироваться: что и как, прежде чем вы туда отправитесь, а как только я там появился, тот мердотель или…
— Метрдотель, — подсказал Холмс.
— Ну да, он подошел ко мне и спрашивает: пришел ли я от вас.
— И как он тебя узнал?
— Не знаю. Подошел, дал конверт и просил молниеносно вам передать.
