— В течение многих месяцев мы пытались убедить англичан, что ты уехал из СССР, отправляли для этого твои письма из Вены. Теперь вновь стало известно, что ты находишься здесь.
Видно было, что Стэн искренне озабочен, и я ему сочувствовал. Я знал, что он лично отвечал за все мои действия.
— В принципе, — сказал я, — нет оснований для особого беспокойства. Я ведь заверил Кевина, что в СССР ко мне относятся хорошо, уважают.
Стэн посмотрел на меня с нескрываемым сомнением.
Через три дня за мной заехал Слава, и мы перевезли мои вещи в новую трехкомнатную квартиру. Практически все время я работал над своей книгой, а вечера, субботу и воскресенье проводил с Ларисой. Я не стал уведомлять КГБ, что пишу книгу о побеге. Когда приходили Стэн или Слава, я прятал рукопись в чемодан. Я написал о том, как Блейк стал вести себя в Москве, о тех разговорах, которые я подслушал. Ясно, что это едва ли встретило бы одобрение КГБ. Поэтому я намеревался тайно переправить рукопись на Запад.
Мы с Ларисой решили вместе провести летний отпуск.
С помощью Славы для нас был зарезервирован коттедж в Западной Белоруссии, практически на границе с Литвой.
Там мы провели целый месяц.
Кевин прибывал в Москву 12 августа, и мы со Стэном поехали встречать его в аэропорт. Стэн опасался, что английские спецслужбы сообщили о его приезде прессе и в аэропорту будут западные корреспонденты. Поэтому я надел темные очки и ждал недалеко от входа, а Стэн пошел в зал прилета. Но никаких корреспондентов не было, все прошло гладко. В моей квартире мы все выпили по рюмке, и Стэн оставил нас вдвоем с братом.
Мы с Кевином проговорили около двух часов, восполняя пробелы в нашей информации друг о друге, говорили о побеге. Затем я принес свою рукопись.
— Кевин, основная цель твоего приезда в Москву заключается в том, чтобы переправить на Запад рукопись моей книги о побеге. Хотя твое присутствие в Москве повышает мои шансы вернуться в Ирландию, дополнительным утешением будет для меня уверенность, что правда об этом деле будет обнародована.
Кевин взял рукопись и перелистал несколько страниц.
— Но как я вывезу ее из России?
— С помощью КГБ. Запомни, ты не обыкновенный турист, а важный гость. Стэн примет меры, чтобы обойти таможенную проверку в аэропорту. Положи рукопись в чемодан и забудь про нее.
Перед самым отъездом Кевина Стэн пригласил нас на обед в ресторан Речного вокзала. Стол ломился от икры и лососины, мы пили водку, коньяк, шампанское. Обсуждали различные маршруты моего возвращения в Ирландию в обход Великобритании, а также ту роль, какую мог сыграть в этом Кевин.
— Все, что тебе нужно сделать, Кевин, это зайти в ирландское посольство в Лондоне и от моего имени запросить паспорт, а по его получении переслать паспорт сюда. Они не смогут отказать — я ирландский гражданин.
— При такой выпивке и закуске я вообще удивляюсь, что ты хочешь отсюда уезжать, — улыбнулся Кевин.
— Я тоже удивляюсь, — сказал Стэн, — но дело не в выпивке. Есть веские основания опасаться, что его выдадут англичанам и они будут его судить на основании закона о государственной тайне. И он получит 15 или 20 лет.
— А он по-прежнему будет желанным гостем в Советском Союзе?
— Более чем желанным. Ни для кого не секрет, что Шон — не коммунист, что ему даже не нравится наша система, но это никого не волнует. Мы никогда не пытались обратить его в нашу веру и никогда не будем этого делать. Он может остаться, иметь бесплатную квартиру и 30 фунтов в неделю до конца своих дней. Ему даже не придется работать. Его положение будет гораздо лучше, чем мое собственное. Уверяю вас, если я брошу работать, никто не даст мне ни копейки. Но при всем том решение остается за Шоном. Если он хочет вернуться в Ирландию, мы окажем ему всяческое содействие…
Настал день отъезда Кевина. Было решено, что провожать его будем мы со Стэном. Повернув с улицы, где стоял мой дом, машина выехала на кольцевую автодорогу и устремилась в сторону аэропорта. Перед тем как выехать на шоссе, нам нужно было миновать два-три перекрестка и один железнодорожный переезд. Получилось так, что у переезда нам пришлось простоять около получаса. Кевин начал посматривать на часы.
