– Вот же не везет! Этот пень киликийский все вылакал, – огорченно произнес Деметрий и бросил кувшин на песок.
– Ничего, я думаю, в тех хижинах еще есть, – многозначительно произнес Саня, мотнув головой в сторону темных строений.
– Конечно, есть. Они же купца ограбили. А у него был полный трюм неплохого вина. Он мне сам сказал, – хмыкнул Деметрий и невольно сглотнул.
«А ведь мужика сушняк мучает. Его же прямо из моря вынули, а потом еще били и на солнце привязанным оставили», – внезапно понял Громов.
– Вот убьем этих гадов и напьемся вволю, – пообещал он и двинулся к хижинам, вытаскивая кинжал, который снял с тела караульного.
– Я с тобой, – произнес Деметрий, обнажая трофейный короткий меч.
Мстители крались среди темных хижин, когда внезапно наткнулись на двух бородачей. Те вышли из ближайшей хибары, чтобы справить нужду. Они стояли за углом хижины и сосредоточенно поливали струей стену дома. Деметрий метнулся к одному, Саня – к другому. Взмах кинжалом и булькающий звук. И киликиец начал заваливаться назад. Громов подхватил тело своего, не давая ему упасть и нашуметь. Потом он посмотрел в сторону Деметрия. Там тоже все было кончено. Сейчас никак нельзя шуметь. Поэтому тишина и еще раз тишина. Быстро обыскав труп, парень разжился еще одним кинжалом. Потом, подумав, протянул его Деметрию. Противник Деметрия, к сожалению, оказался безоружным.
Оттащив тела подальше в темноту, они осторожно двинулись дальше. Подобравшись к амбару, где, по словам Деметрия, содержались пленники, Саня осмотрелся по сторонам и пихнул в бок своего соратника, показывая на дверь. Тот понял правильно и, подойдя к двери амбара, громким шепотом позвал людей, сидевших внутри. В недрах амбара раздался шорох, и несколько голосов взволнованно забубнили, перебивая друг друга. Деметрий злобно шикнул на них, и люди замолкли. Наконец один из них тихо зашептался с Деметрием.
Громов плохо слышал, о чем там они шептались. Только смог уловить несколько слов.
– Они будут сражаться на нашей стороне, – тихо сказал Деметрий, повернувшись к Сане.
– Тогда выпускай их, только тихо, – пробормотал парень, еще раз оглядев окрестности.
Деметрий завозился с замком. И вот после тихого металлического щелчка двери амбара, чуть скрипнув, открылись. Одиннадцать неясных фигур осторожно выбрались из своей темницы. Саня подошел поближе и окинул их взглядом.
– Кто здесь купец? – тихо сказал он.
– Это я, уважаемый, – качнулась одна из застывших фигур.
– Как тебя зовут, купец?
– Афинагор, господин.
– Хорошо Афинагор. Я Александр. Ты и твои люди будут нам подчиняться? У нас тут проблема в лице киликийцев нарисовалась, – произнес Саня, внимательно глядя на купца.
– Да, господин, мы будем вам подчиняться, чтобы вернуть себе свободу, – кивнул купец Афинагор.
Разобравшись с юридическими тонкостями, Громов облегченно вздохнул. Он все же опасался, что купец и остальные пленники заартачатся и начнут свою войну. И с криками и боевыми кличами ринутся на бандитов. Тут бы их всех и похоронили в одной могиле. Но купец, похоже, был здравомыслящим мужиком и легко согласился подчиняться Сане в этом бою. Его люди тоже не выразили протеста, а просто ждали приказов, с надеждой глядя на Саню и Деметрия. Парень лихорадочно обдумывал варианты дальнейших действий.
Итак, первый вариант – можно подкрасться к жилищам бандосов и по-тихому их перерезать в стиле ниндзя. Нет, такой вариант был бы возможен, если бы все новые соратники были бывалыми диверсантами, в чем Саня сильно сомневался. Резать спящих людей так, чтобы они не успели проснуться, надо уметь. Сам Громов, будучи на «той войне», несколько раз резал заснувших на посту чеченских боевиков. И этим он спас много жизней своих боевых товарищей. После первого раза было очень хреново. В самый ответственный момент его замутило, и он чуть было не испортил все дело. Чеченец успел проснуться и даже прохрипеть нечто неразборчивое, прежде чем умер. Хорошо, что никто из его подельников ничего не услышал, и разведчики взяли их тепленькими.
Командир потом похвалил Саню за выдержку, будто не замечая, как того трясет. Другое дело в бою. Когда адреналин играет в крови, а в голове бьется мысль, что если ты не успеешь пырнуть врага штык-ножом, то он насадит тебя на свой кинжал. Тут тело действует как на автопилоте и тебе уже не до душевных терзаний.
