Победитель турок - страница 91

Шрифт
Интервал

стр.

Эржебет все так же стояла пред ним, сложив руки, в ниспадавшем до пола ночном одеянии; с распущенными волосами, склоненной в немой мольбе головой, бледным лицом она казалась творящим молитву ангелом. Она смотрела, смотрела на мужа, путавшегося в мучительных, исполненных горечи словах, и из глаз ее медленно покатились слезы.

— Я помолюсь господу, чтобы он помог вашей милости вернуться из военного похода! — тихо выдохнула она и тут же, поспешно отойдя к стоявшему в углу распятию, опустилась на молитвенную скамеечку и принялась усердно молиться. По низко склоненной голове и по дрожи плечей было видно, что она плачет.

Хуняди замер позади нее, будто с ходу остановленный неожиданным препятствием конь. Его губы еще двигались — он хотел сказать что-то, — но звука уже не получалось. Уважение, которое воевода питал к распятию, к вере, побороло в нем даже храбрость, рожденную болью и умноженную вином. Он стоял неподвижно и смотрел на ту, что вечно от него ускользала, смотрел, словно она была не достижимой никогда наградой, от которой его отделяет непроницаемая решетка, потом повернулся и, медленно, неуклюже ступая искривленными от вечной верховой езды ногами, вышел из спальни.




Река Марош была много больше Черны, но здесь, стремительно петляя среди гор, она почти не оставляла на узком клинышке долины места, где бы могло пройти войско. Теперь же, когда общее число воинов после встречи с армией епископа Дёрдя Лепеша в Дюлафехерваре возросло до тридцати тысяч, линия войска, продвигавшегося узкими шеренгами, растянулась столь далеко, что и верхом объехать его было бы непросто. Всем хотелось скорее миновать эти места, по крайней мере добраться до Брезенце, где долина Мароша расширяется, — ведь если турки придут туда раньше и прижмут их к реке, немногим удастся спастись. Длинной змеей растянувшееся войско даже защищаться успешно не сможет, и турки изрубят, уничтожат их всех по очереди, ряд за рядом… Между тем опасность эта серьезно им угрожала: они то и дело получали вести о том, что турки продвигаются весьма быстро. Беженцы рассказывали, что теперь турки не привязывают мужчин к цепи, как делали ранее, и не угоняют в рабство, а чтобы не терять времени, просто приканчивают их. Спешившие вниз по течению реки беженцы все чаще попадались им навстречу: мелкие дворяне, крепостные, сельские ремесленники, валашские пастухи, пешком или на повозках, иногда верхом на конях либо уцепившись за кривоухих горных ослов, они уходили, спасались, унося с собой убогий свой скарб. Разумеется, нельзя было принимать все их слова на веру — у страха ведь глаза велики, — но все же действительность, которая так могла растревожить этих погруженных в свои мелкие заботы людей, была, должно быть, ужасна. И чем выше поднималось войско по реке, тем больше становилось беженцев, так что их встречный поток начал уже препятствовать продвижению армии. А так как посланные вперед лазутчики доносили, что турки приближаются и очень скоро доберутся до Брезенце, никакой пощады беженцам, задерживавшим продвижение, быть не могло. Сначала, правда, пытались на них воздействовать и добрым словом и побоями вынудить держаться ближе к склону горы, чтобы, по крайней мере, переждали там, покуда пройдет войско, однако люди словно охмелели от страна и даже под копытами коней не понимали, чего от них хотят. Они не могли тащить с собой в гору, но не желали и бросить или доверить свирепой реке скудные пожитки и испуганных животных, которые были для них поистине членами семьи, а потому ожесточенно сопротивлялись теснившему их войску, зубами и ногтями защищая свое жалкое, но для них означавшее жизнь имущество. В подобных случаях военачальники командовали: «Вперед!» — и сопротивлявшихся беженцев вместе с их женщинами, детьми и скотом затаптывали либо оттесняли в реку. Этот последний отрезок пути превратился в настоящий военный поход, солдаты продвигались вперед, сопровождаемые стонами затоптанных, предсмертными воплями тонущих в реке. Главный военачальник Хуняди почти не давал войску отдыха, лишь на самые темные часы ночи разрешая остановиться на бивак. К множеству бед прибавилось еще и то, что, хотя календарь давно пророчил весну, природа не желала с этим считаться и то сильной метелью, то покрывающими все туманами препятствовала продвижению.


стр.

Похожие книги