— Нет. Упал мертвым около баллисты под ударами клювов соек, которые ночевали на военной машине, — разозленные столь ранним появлением человека, они напали на него…
— Ну и ну! Баллиста, которая не делает ни единого выстрела, но тем не менее заставляет жителей Сегиды сдать город на милость победителя. Другая баллиста, которая убивает пастушка при помощи стаи птиц. И об этом я должен буду рассказывать в Миннесоте!
— Нет, вы скажете, что катапульты использовались в войне нервов.
— Но встретят ли это слушатели с пониманием?
— Будьте настойчивы. Говорите о значительной концентрации баллист в войсках. Щедро сыпьте цифрами, я укажу вам письменные источники. Можете сказать, например, что во времена Деметрия Полиоркета случилось даже, что у стен одного из городов было сосредоточено восемьсот военных машин… Римские войска, неспособные к модернизации, зачастую сильно опаздывали к месту военных действий, поскольку приходилось затрачивать массу усилии на перемещение военной техники, которую они тащили с собой.
— Но встретят ли это слушатели с пониманием?
— Вы должны закончить лекцию утверждением, что баллиста служила психологическим оружием, символом силы, убедительнейшей метафорой.
В этот момент гид заметил на земле булыжник, который показался ему вполне подходящим для того, чтобы поставить последнюю точку в своей лекции. Это был базальтовый камень, большой и округлый, весящий каких-нибудь двадцать килограммов.
— Вам неслыханно повезло. Это ценный снаряд из римской эпохи, выстреленный, без сомнения, одной из тех машин, которые так интересуют вас. Небольшой — такими-то стреляли как раз с успехом.
Американец принял подарок с несколько недоуменной миной на лице.
— Но… вы в этом уверены?
— Вполне. Возьмите этот камень в Миннесоту и положите его на кафедру во время вашего доклада. Это произведет большое впечатление на аудиторию.
— Выполагаете?
— Я сам предоставлю вам всю необходимую документацию, дабы власти позволили вывезти камень из Испании.
— Но уверены ли вы, что он является римским метательным снарядом? В голосе гида появились нотки раздражения:
— Я настолько уверен в этом, что если бы вы, вместо того чтобы приехать только сейчас, поспешили со своей поездкой в Нуманцию на каких-нибудь две тысячи лет раньше, то камень этот, пущенный одним из артиллеристов Сципиона, разбил бы вам голову.
Услышав столь убедительный ответ, американец с чувством прижал камень к груди обеими руками. Высвободив на короткое время одну руку, он провел тыльной стороной ладони по лбу, как бы желая изгнать из головы призрак римской баллистики раз и навсегда.
Как это всегда бывает, слухи передаются из уст в уста, и целый легион нервных беременных женщин напрасно ждут объяснений от неразговорчивых медиков. Число браков заметно снижается, меж тем торговля контрацептивами угрожающе растет.
Пока научные организации хранят молчание, журналисты, как видно в недобрый час, обратились в Ассоциацию акушерок-самоучек. Благодаря ее президенту, грузной, бесплодной и болтливой матроне, пересуды приняли окончательно зловещий характер: повсюду младенцы отказываются появляться на свет по-хорошему, и хирурги, не покладая рук, практикуют кесарево сечение и приемы Гийомэна. Мало того, ААС включила в свой специальный бюллетень подробный рассказ двух акушерок, что, не щадя живота своего, боролись с взбунтовавшимся младенцем, настоящим дьяволенком, который более суток бился между жизнью и смертью, ни во что не ставя страдания матери. Укрепившись на подвздошных костях и ухватившись за ребра, в позе трубочиста, он так сопротивлялся, что акушерки в конце концов опустили руки и предоставили младенцу делать что хочет…
Как и следовало ожидать, единственными учеными, нарушившими молчание, были психоаналитики: они приписывают этот феномен некоей разновидности коллективной истерии и полагают, что при родах ведут себя неестественным образом не дети, а женщины. Этим они, очевидно, демонстрируют свое недовольство современным мужчиной. Принимая во внимание взрывной характер деторождения, один далекий от жизни психиатр утверждает, что бунт — на первый взгляд беспричинный — не желающих появляться на свет есть не что иное, как Крестовый поход детей против ядерных испытаний. Несмотря на саркастические улыбки гинекологов, он заключает свои пылкие рассуждения наивным выводом о том, что, возможно, наш мир и не является лучшим из миров.
