— Мне бы хотелось поговорить с товарищем Казаковым, Вас Зовут Игнатий Борисович?
— Да. Проходите, пожалуйста, — пригласил мужчина, справившись с растерянностью. — Вот сюда можно повесить плащ… — Он отступил от дверей, пропуская Корнилова.
— Два дня тому назад здесь в переулке ограбили кассира. Это произошло днем. Может быть, кто-то из вашей квартиры был в это время дома и смотрел в окно…
— К нам уже приходили товарищи из милиции, — словно бы обрадовавшись, быстро ответил мужчина. — Разговаривали с мамой.
Он открыл дверь в большую, тесно заставленную мебелью комнату. Усадив Корнилова в скрипучее кресло, сам присел на краешек стула, всем своим видом показывая, что визит Корнилова в эту квартиру случаен и тотчас закончится.
— Ни меня, ни мамы в то время не было дома.
— Вы живете втроем?
— Да. Третий — дед. Но он уже много лет болен… Паралич.
— А ваш дедушка ничего не видел, Игнатий Борисович?
Казаков развел руками и снисходительно усмехнулся:
— Вы понимаете, дед…
Он понизил голос и, оглянувшись на прикрытую дверь в другую комнату, покрутил длинным пальцем у виска.
Корнилов вспомнил очень пристальный, но вполне осмысленный взгляд лохматого старика и подумал: «Неужели у сумасшедшего может быть такой умный взгляд?»
— А если мне попробовать поговорить с ним?
— Но ведь он болен… Не повредит ли это ему? — с сомнением произнес Казаков и развел руками, — Можете попытаться, впрочем…
Он поднялся со стула и сделал несколько шагов в нерешительности, будто надеясь: а не передумает ли нежданный гость? Потом взялся за ручку двери и жестом пригласил Корнилова идти за ним. Игорь Васильевич отметил, что у Казакова ладная спортивная фигура, и почему-то подумал: «Интересно, он еще не женат или успел уже развестись? Хотя, впрочем, с больным дедом, наверное, забот немало».
Они вошли в большую узкую комнату, и в нос им ударил резкий затхлый воздух. Корнилов только позже понял, что все здесь провоняло сигарным дымом. Первое, что бросилось ему в глаза, — старое штурвальное колесо на стене и в нем поблекшая фотография большого парохода. Длинная круглая труба придавала пароходу старомодный вид. Еще на нескольких фотографиях в черных, посеревших от пыли рамках, развешанных на стене, тоже были изображены пароходы. «Наверное, дед — отставной моряк», — подумал Корнилов.
Масса старых журналов на полках вдоль стены, просто разбросанных по полу, на маленьком круглом столике. Но Корнилов тут же отвел глаза от них и взглянул в окно. За легкой кружевной занавеской, за пыльными стеклами огромного венецианского окна виднелась ограда церковного дворика и кусок переулка. Перед окном в кресле-каталке сидел старик. На скрип дверей он обернулся, и Корнилов узнал его. Это был тот самый старик, которого он видел с улицы.
— Здравствуйте, — сказал Игорь Васильевич.
Старик кивнул.
— Он немой, — прошептал Игнатий Борисович, глядя в сторону. — И слышит плохо. Ему надо писать. Да вы присаживайтесь, — он пододвинул Корнилову стул с высокой резной спинкой. — Вот тут и бумага у нас всегда лежит…
Старик смотрел с интересом, и Корнилову показалось, что он рад его приходу. Взяв из стопки лист бумаги, Игорь Васильевич написал: «Два дня назад в Тучковом переулке напали на кассира. Вы ничего не видели из окна?» Закончив писать, он протянул листок старику и хотел дать карандаш, но тот проворно вытащил из нагрудного кармана суконного френча шариковую авторучку и стал медленно писать на том же листке.
Корнилов вдруг спохватился, что не знает, как зовут старика, и спросил об этом у Казакова-младшего.
— Григорий Иванович.
В это время в прихожей тренькнул звонок, и молодой Казаков пошел открывать дверь. Старик неожиданно, рывком наклонился к Корнилову и сказал хрипловатым голосом:
— Скажите ему… — он кивнул лохматой головой на дверь, — пусть оставит нас вдвоем, — и уселся как ни в чем не бывало.
Корнилов растерянно кивнул. «Вот тебе и немой! Казаков-старший, видать, большой хитрец!»
Старик продолжал медленно, старательно писать. Вошел внук и в нерешительной позе остановился рядом. Он словно бы хотел сказать: «Ну как, убедились, что дед вам ничем не может помочь? Тогда до свидания, у меня дела».
