— Группу я тебе дам. Шесть оперативников и шофер. Пулемет ручной дам, автоматы. Выезжать сегодня ночью. К концу месяца, — начальник угрозыска полистал календарь, — числу к двадцать девятому, Музыку нужно обезвредить.
11 августа, 12.00, Райцентр
К полудню жара стала невыносимой. Солнце, огромное и жаркое, словно медный таз, повисло над городом. Жизнь замерла, улицы опустели. Только куры купались в дорожной пыли.
Одноэтажное здание райотдела прокалилось. Через каждые полчаса приходил с ведром воды помощник дежурного, поливал пол. Вода испарялась немедленно, давая прохладу только в первые десять минут.
Грязновский и капитан Токмаков посмотрели выборку всех вооруженных нападений за последние два месяца. Их было всего четыре.
— Ты сам-то о Музыке слышал? — спросил Грязновский.
— Я? — Начальник розыска усмехнулся: — Я его, как тебя, видел. Понял? Допрашивал он меня. Очень он душой о старшем брате болел.
— Ты что-то путаешь, — сказал Грязновский, — по делу проходит его младший брат Семен.
— Я путаю? — Начальник розыска улыбнулся: — Ты зубки эти металлические видишь? Так-то. Те, мои собственные, мне Музыка за старшего братца ручкой вальтера выбил. Я их всю семейку распрекрасно знаю. Батя его, Бронислав, и старший брат Ефим конокрадами и контрабандистами были. Отца пограничники в тридцать шестом застрелили, когда он ночью через границу людей вел, а брата я брал. А уж при немцах мы с Музыкой местами поменялись. Он в этот дом начальником полиции, а я — в лес.
— А потом?
— Потом история длинная. Оглушили они меня, в камеру бросили. Утром собирались в жандармерию передать. А я ушел.
— Как ушел? — удивился Токмаков.
— Ночью, из отхожего места. Да не интересно это все. Я вот тебе чего скажу…
Он не успел закончить. Дверь распахнулась, влетел дежурный:
— На селекционную станцию налет.
— В машину! — скомандовал Грязновский, — Быстро!
Ты, Токмаков, останешься здесь искать велосипедиста. Остальные в машину. Сколько километров до станции?
— Шесть. — Начальник розыска достал из шкафа автомат: — Кто звонил?
— Да голос странный, вроде детский, — ответил дежурный, — он только успел сказать: банда, потом выстрелы, и связь оборвалась.
11 августа, 12.45, Селекционная станция
Во дворе станции горел сарай.
— Зерно подожгли, сволочи, — выругался начальник розыска. Он прислушался и вдруг бросился к сараю.
— Стой, — крикнул Грязновский, — сгоришь!
— Там люди.
Сквозь треск и гул пламени из сарая доносились стоны.
Оперативники ломами разбили дверь и вытащили шестерых, полузадохнувшихся, связанных работников станции.
Пока оказывали помощь людям и спасали остатки зерна, Грязновский узнал, что часа два назад приезжал на велосипеде новый почтальон, привозил газеты, потом приехали шестеро на бричке, связали людей, погрузили зерно на бричку и две телеги, стоявшие в сарае на станции; людей заперли в сарай и подожгли.
Звонила дочка агронома, она спряталась в директорском кабинете. Бандиты о звонке ничего не знали, и девочку не нашли.
— Куда они уехали? — спросил девочку Грязновский.
— Туда, — махнула она в сторону леса.
— Спасибо, дочка, ты нам очень помогла.
— А вы их поймаете?
— Наверное.
Через двор, придерживая автомат, бежал начальник розыска.
— Слышь, майор, они в сторону хуторов подались, через лес. Следы те же, что в Ольховке.
11 августа, 13.30, Райцентр
Токмаков медленно шел по улице. Со стороны казалось, что человек просто гуляет, низко опустив голову.
«Зачем же я глупостями занимаюсь, — подумал капитан, — пойду в розыск, они наверняка знают, сколько в городе велосипедов».
Он уже совсем собрался повернуть к райотделу, как увидел след. Отчетливый след с цифрой 9, выдавленной в горячей пыли улицы. Он пошел по следу, еще не веря в удачу, добрался до площади и потерял его. Здесь узкую полоску протектора затоптали чьи-то сапоги и ботинки.
Токмаков закрутился по площади, но следа не было. Так он дошел до здания почты и увидел прислоненный к крыльцу велосипед. На колесе передачи висел амбарный замок. Токмаков подошел, на ходу отмечая мельчайшие детали: потертое кожаное седло, облупившуюся краску, поржавевшие обода, истертые широкие протекторы. Велосипед был трофейный, из тех, что побросали, отступая, немцы. Подойдя ближе, капитан увидел на шине большую заплатку с цифрой 9.
