По запутанному следу - страница 111

«Как же он нож у себя хранит, — вдруг подумал Колесников, — если Фокин этим ножом через неделю человека убил, а нож выбросил. В чем же дело? Или опять врет Кусков, или у Фокина другой нож был, или…»

— А откуда у вас нож? — как можно спокойнее спросил Валера.

— Я же рассказывал, — ответил Кусков. — Когда Виктор меня у парка встретил и повел поговорить, он вдруг вытащил из кармана сапожный нож и ткнул меня. «За сестру», — говорит. Я упал, а он, видно, испугался, нагнулся, спрашивает: «Юра, ты жив? Прости!» И в больницу сам меня отвел. Когда я выписался, он домой ко мне пришел, вынул этот нож и говорит: «На, ударь меня!» Я, конечно, нож в стол бросил. Ну, выпили мы с ним. Переживал он очень. А я, может, больше, чем он, виноват. Нож с тех пор у меня дома лежит. Вроде как память.

— Поехали за ножом, — поднялся Колесников. — У него один сапожный нож был?

— По-моему, один.

Привезли нож. Он не был похож на изображенный на снимке, имевшемся в деле. Да и если б был похож? Что из того? Ведь он до убийства и после него лежал у Кускова. Самое главное даже не это. Самое главное то, что нож, которым убили Семнова, нашли, и экспертиза подтвердила, что это тот самый нож.

Попросив Кускова подождать, Колесников пошел к Алтаеву, Фокин по-прежнему сидел в кабинете. О случае с Кусковым он уже рассказал все. На вопросы об убийстве у кинотеатра «Художественный» отвечал, что ничего не знает.

Колесников отозвал Алтаева и Зимина, показал им нож.

— Что ж это, Игорь, а? Может, у него другой нож был? Ведь все так сходится: и приметы, и одежда, и метод совершения преступления один и тот же. Неужели не он убийца?

Фокин действительно не был убийцей. Кроме ножа, в его пользу говорило и алиби. По архиву бухгалтерии завода удалось установить, что с 16 марта по 14 апреля 1969 года Фокин и еще трое рабочих находились в командировке. А убийство произошло 18 марта.

После таких горячих дней, когда казалось, что дело почти раскрыто, трудно начинать все сначала. Ведь на Фокина с Кусковым потратили почти месяц, и уже не было того огонька, того азарта, который появляется, когда видишь, что цель близка, еще несколько усилий — и ты достигнешь ее.

— С чего начнем? — спросил Зимин.

— У меня еще с Клышиным не все закончено. — Колесников решил все-таки довести и эту версию до конца.

— Правильно, — без особого энтузиазма поддержал Алтаев. — Клышин почему-то сразу, как школу окончил, уехал в Минск, даже в институт поступать не стал. Ты, Валера, поговори обязательно с Голубевой: вдруг она что-нибудь знает. А я, — Игорь вздохнул, — буду все-таки куртку, искать.

— Далась она тебе, куртка эта! — проворчал Зимин. — Уже все управление смеется: куртка да куртка. За десять лет сносили ее и выбросили. А парень в голубой куртке действительно стоял у кинотеатра, стоял-стоял, замерз и домой пошел, а Семнова убил парень в черном пальто с красным шарфиком. Ты, может, красный шарфик искать будешь?

— А что делать? Кроме Клышина, ничего не остается, а им Валера занимается, ну а я… — Игорь опять вздохнул.

Зимин решительно отказался от бесперспективной работы по надуманным версиям.

— Знаешь, Игорь, я лучше еще подумаю, зачем над пустышками работать — время терять? Да и свои текущие дела стоят. Лучше уж синица в руках, чем журавль в небе.

— Под этим, надо полагать, ты понимаешь, что лучше уж кражу какую или грабеж раскрыть наверняка, чем по убийству впустую работать, — насмешливо сказал Колесников.

— Ты меня правильно понял. За текущие дела кто отвечать будет? Их тоже раскрывать надо.

Зимин настоял на своем. Решили, что он будет заниматься только текущими делами, Колесников закончит с Клышиным, Алтаев будет работать по двум направлениям: голубая куртка и текущие дела.

Наташа Голубева работала в проектном институте. Она давно вышла замуж и редко, очень редко, хотя всегда с щемящим чувством грусти, вспоминала о школьной любви. Поэтому вопросы Колесникова немного смутили ее.

— Что было? — Наташа задумчиво смотрела куда-то мимо Валерия. — Трудно об этом вспоминать… Мы с Витей Семновым в одном дворе жили. Потом я с родителями переехала, а там у меня бабушка осталась. Я к ней часто приезжала. С Витей мы дружили: в кино ходили, иногда уроки вместе делали. А когда мне лет 16 было, он меня со своим одноклассником познакомил, с Женей Клышиным. Женя мне понравился: умный такой, начитанный, красивый. Я тогда на Витьку смотрела просто как на товарища детства. А вот Женя казался другим, более взрослым, что ли. Встречались мы с ним. Виктор ревновал: следил за мной, у дома караулил. Он и за Женей следил. Мне Женя рассказывал, что они у касс кинотеатра однажды встретились, Виктор узнал, что Клышин билеты перепродает, грозился мне все рассказать. Дрались они даже.