И прежде чем Веда успела ей что-то ответить, Морейн резко развернулась и выскочила за дверь, не обращал внимание на кричащую ей что-то вслед старуху.
Веда вернулась в комнату и тихо позвала:
— Можешь выйти, Гвен, она ушла.
Пригнувшись под низкой притолокой, из внутренней комнаты вышел высокий человек, укутанный в плащ. Он сел на скамью и устало опустил голову.
— Что ты думаешь о ней, Гвен? — спросила Веда на удивление почтительным и ласковым голосом, какого Морейн от нее никогда не слышала.
— Она — человек, — грустно ответил Гвен, — нашей крови в ней мало.
— А что сказал Мидир? — последнее слово Веда произнесла с трепетом и безграничным уважением.
— Он не успел изучить Морейн, его спугнула внезапно появившаяся птица Поэннинского жреца, — ответил Гвен.
— Ты думаешь, она не справится?
— Не знаю. То, что дерево узнало ее, а Прен Дук открыл ей вход в наш мир, говорит о том, что она обладает силой. Но сила эта спрятана где-то глубоко, так глубоко, что сама Морейн о ней не знает. О каких глупостях вы с ней говорили? — Гвен вопросительно посмотрел на старуху. — Боюсь, все наши усилия будут напрасны. Трудно поверить, что она дочь Эохайда.
— Не суди ее слишком строго. Она измучена и напугана. И ты правильно заметил, она всего лишь человек, и то, что ты называешь глупостями — это обычные человеческие чувства, — мягко проговорила Веда, убирая со стола грязную посуду и ставя чистую для гостя. — Гвен, она женщина, а не воин, чего ты от нее хочешь, чтобы она рвалась в бои, как молодой конь?
— Увы, — вздохнул Гвен, — и это на нее мы возлагали столько надежд.
— Может быть, тебе стоило ей показаться? Ты наверняка смог бы повлиять на нее, — уважительно проговорила старуха.
— У меня еще будет такая возможность, — ответил Гвен. — Быть может, позже, когда ее глупые человеческие чувства сменятся боевым духом Туатов и желанием бороться.
— Что-то я с трудом представляю себе эту девочку, охваченную боевым духом, — покачала головой Веда. — Она не предназначена для боя.
— Если я не ошибся в ее силе, возможно, в нужный момент белая кровь сыграет свою роль и разбудит в ней дух нашего народа, — торжественно произнес Гвен. — Что ты видела в огне?
— Видения не очень ясные, из Морейн не выйдет предсказательницы. Но все же есть вероятность того, что она поссорит братьев, и они убьют друг друга…
В темноте слонялись охотники, они провели в лесу уже полночи в безрезультатных поисках пропавшей девушки.
Белин закрыл лицо руками, представив, как напуганная женщина мечется между деревьями, утопая в грязи, и падает, настигнутая черной тенью. «Нет, — подумал король, — это пора прекратить. И как мог я, в ком тоже течет белая кровь, позволить так унизить принцессу Туатов». Ему самому захотелось выхватить меч и с боевым кличем броситься в лес на ее спасение.
Кто знает, не судьба ли послала ему Морану. Два последних в Поэннине Туата-полукровки, наверное, не случайно встретились в этой мрачной крепости. Король встал. Расхаживая вокруг костра, он прислушивался к доносившемуся из леса лаю собак и перекрикиванию людей. «Интересно, — подумал король, — посмеет ли кто-нибудь возразить мне, если я женюсь на пленнице, как это сделал мой отец? Да и кому какое до этого дело? Никто не сможет отнять у нее ее происхождение, а значит, она всегда остается принцессой». Никого действительно не интересовала личная жизнь короля, никого, кроме его брата, принца Бренна. Да и того волновал только один вопрос — наследник. Пока король не дал законного наследника королевству, Бренн будет спокоен, но кто знает, как изменится его поведение, если у короля родится здоровый ребенок? Впрочем Белин об этом уже не мечтал. Пять жен и сотни женщин не смогли дать ему живого ребенка, и он уже смирился что в этом только его вина. Размышления короля были прерваны появившейся из леса процессией, во главе которой шел разъяренный Бренн.
— Рыжая ведьма! — возмущался он. — Она исчезла! Просто растворилась в лесу.
Белин усмехнулся:
— Только идиот может отпустить Туата в лес и надеяться поймать его там.
— Но, Белин, ведь это только сплетни наших дворовых. Неужели ты и вправду думаешь, что она способна использовать эти колдовские штучки? — Бренну было стыдно перед другими охотниками, что он так опростоволосился.
