— Ты достойно и смело сражался, отважный витязь, и хотя твоя победа случилась лишь благодаря невероятному количеству эля, выпитого моим другом за завтраком, это все же настоящая победа. А потому я предлагаю тебе примирение. А если ты обезглавишь моего товарища, на что ты, безусловно, имеешь право, как победитель, то я, Стан, воин Узкой Лощины, служащий в войске Поэннинского вождя, буду вынужден убить тебя, а твою голову вывесить на стену Поэннинской крепости, по указу нашего короля Белина, властителя Медового Острова. Но если ты оставишь моего друга мирно отсыпаться, то я с удовольствием принесу извинения твоей красавице за него и приглашу тебя отобедать с нами на каком-нибудь постоялом дворе. Если, конечно, во всей Поэннинской Долине таковое заведение имеется.
После того, как Стан, расшаркиваясь и жеманничая, витиевато извинился перед Оланой, Харт озадаченно пытался понять, не является ли это извинение новым оскорблением девушки. Но, несмотря на свои сомнения, Харт был чрезвычайно польщен таким вниманием и уважением к нему со стороны поэннинского витязя и, с трудом скрывая детский восторг, ответил высокомерно. как, впрочем, и положено настоящему победителю:
— Хотя твой друг и вел себя недостойно, я прощаю ему оскорбление благодаря твоим извинениям и дарую ему его никчемную жизнь.
В душе Харт ужасно радовался такому повороту дела, ему совсем не хотелось закончить только начавшуюся и такую приятную жизнь в грязной луже посреди площади. О чем он и поведал своим новым знакомым ближе к вечеру, сидя с ними за кружками эля в трапезной единственного во всем Нэппе постоялого двора. Гер уже излечил свой недуг новой порцией вливания и теперь весело ржал над своей неудачей в поединке.
— А ты неплохой боец! — рявкнул он, дружески ударив кулаком в плечо Харта с такой силой, что тот с трудом удержал равновесие и не свалился с лавки. — Не думал, что этакий смазливый юнец сможет так отчаянно драться.
— Я всю жизнь учился этому, чтобы вступить в вашу армию под знамена великого короля Белина, — с достоинством произнес Харт.
Подвыпившие воины разразились приступом хохота. В их среде встречались всякие люди — и дикари, неспособные связать двух слов, и сынки мелких князей, выучившие редкие ругательства. И хотя Харт получил хорошее образование и разговаривал на высокопарном языке бардов, они были уверены, что быстро обучат воспитанного мальчишку своему жаргону.
— Если бы я был в более устойчивом состоянии, — мирно прогудел Гер, — я бы с первого удара размазал тебя по этой грязной луже. Но, если с тобой немного позаниматься, — Огненная Голова скептически осмотрел Харта, — из тебя еще может получиться поэннинский витязь.
— Тебе крупно повезло, парень, — произнес коренастый мужчина средних лет с длинными усами, заплетенными в косички и заправленными за уши. — Я разрешаю Огненной Голове взять тебя в свой отряд. Смотри, Гер, этот красавчик уведет у тебя всех девок, если ты не сможешь поставить его на место. А ты не сможешь, потому что для этого тебе придется протрезветь, а протрезветь я тебе не позволю.
С этими словами он вылил остатки эля из кувшина в кружку Гера и потребовал у прислуги новую выпивку. Это был Рикк, незаконнорожденный брат короля, единственный человек в Поэннине, способный перепить Гера Огненную Голову. Рикк служил под началом принца Бренна и был самым веселым и безалаберным человеком в этой компании. Его красивое лицо уже носило на себе отпечаток бурно прожитых лет. Драки, женщины, обжорство и попойки, сменяя друг друга непрерывной вереницей, не давали бравому витязю возможности передохнуть и наложили преждевременные морщины на его невысокий лоб.
Таким образом, юный Харт оказался помощником одного из поэннинских вождей Гера Огненной Головы. Через два дня под завистливыми взглядами старших братьев Харт собрался в дорогу, простился с любимой матушкой и добродушным отцом, со всеми другими домочадцами и, клятвенно пообещав навещать их как можно чаще, навсегда покинул Нэпп и отправился навстречу большим приключениям, И хотя в его памяти еще были свежи слезные прощания с милой Оланой, позволившей ему перед расставанием много того, о чем раньше он не мог даже мечтать, жизнерадостность и предвкушение новых событий быстро вытеснили любовное томление из здорового молодого организма. Даже любимого коня, старого верного друга, Харту очень хотелось поменять на поэннинского угаса. Через три дня он уже въезжал в ворота самой мрачной крепости Хребтовины.
