Однако когда Морейн узнала, что ей предстоит разрезать себе руку, вместо ожидаемого благоговения она взвизгнула и, вскочив на ноги, бросилась к выходу из храма. Потрясенные жрицы силой вернули отступницу на место. Удивленная царица долго пыталась убедить девушку в необходимости этого обряда.
— Это нужно для безопасности нашего государства. Боги благословят Антиллу за твое самопожертвование и дадут нам силы для защиты от наших врагов. — И, подумав, что, может быть, Морейн еще не прониклась патриотизмом к своей новой родине, Гелиона добавила: — А ты станешь любимейшей избранницей Великих Богов, и они будут внимать твоим молитвам и разговаривать с тобой.
В качестве примера самопожертвования для блага народа Кийя продемонстрировала невестке собственную левую руку с отрезанной фалангой мизинца. Это кровавое действие было совершено ею при обряде инициации, чтобы за эту жертву боги дали ей большую магическую силу, которая поможет ей уберечь страну от врагов. Сама Кийя с содроганием вспомнила обряд посвящения, в котором удавалось выжить далеко не всем. Он проходил в горном святилище, где будущие неофиты лежали скрюченные в узких каменных норах без еды и питья, терзаемые скользкими тварями. Затем несколько недель пребывания в трансе под воздействием дурманящего зелья, во власти кошмарных видений, которые сполна давали вкусить ощущение подлинной смерти. Но она пережила эти сильнейшие страдания в ходе длительного, болезненного обряда, а эта девчонка не хочет потерпеть даже краткую боль ради блага народа. Но Морейн с отвращением посмотрела на изувеченный палец царицы и наотрез отказалась участвовать в подобных обрядах. Тогда Гелиона поднялась и подала знак жрицам.
Вокруг Морейн закружился хоровод голубых одежд, послышался нежный звон бубенцов. Сильные руки жрицы запрокинули назад голову девушки и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, влили ей в рот кислую, пахучую жидкость. Голубой хоровод кружил, бубенцы звенели все громче, свет померк, и вот уже сама Морейн, послушно скинув с себя одежды, принялась ходить по кругу. В тусклом свете она видела темные очертания животных и причудливые тени, слышала какие-то неразборчивые голоса и странную музыку.
Потом ударили в огромный металлический гонг, и храм наполнился его оглушительным ревом. Морейн снова оказалась в белых одеждах у алтаря, послушно подставила руку под изогнутый ритуальный кинжал. Кровь капала тонкой струйкой на кристаллическую глыбу, наполняя ее розовым сиянием. Дальше присутствие принцессы не требовалось, и несколько жриц, поддерживая Морейн под руки, отвели ее в одну из храмовых комнат, предназначенных для медитации. Она провалялась там несколько дней, пока дурман не покинул ее сознание.
К Гелионе снова вернулась прежняя сила. Если бы не раздражающее поведение невестки, она могла бы чувствовать себя счастливой. Но Морейн не поддавалась ни уговорам, ни угрозам, она упорно отказывалась добровольно участвовать в магических обрядах. А как было бы хорошо, если бы антильская царевна, приняв посвящение, с благоговением орошала алтарь своей кровью, вознося молитвы. Тогда бы магия Гелионы была еще сильнее и чище. Пока же Морейн орошала слезами свою подушку, устраивала истерики и скандалы. Кийя, вынужденная каждый раз опаивать Морейн дурманящим напитком, чтобы заставить ее выполнять обряды, чувствовала себя злой ведьмой, совершающей насилие над беззащитным существом.
Каждый раз, когда холодное лезвие взрывало болью ее руку, Морейн давала собственную клятву над хлынувшей струйкой алой жидкости, что сбежит из этих раскаленных солнцем дворцов, найдет когда-нибудь и будет преданно любить своего златовласого витязя, и отомстит жестокой царице.
Ахетон, видя слезы жены, ума не мог приложить, чем может быть недовольна женщина, окруженная роскошью и богатством, услужливыми рабами и придворными. Подданные ее уважают, муж любит, ну что ей еще надо? Морейн молила его:
— Ахетон, давай уедем куда-нибудь вдвоем, в горы или в лес. Я не могу больше жить среди этой пустыни. Ну, хоть на один день. Мне нужен воздух и прохлада.
