Вновь скрежет засова нарушил зловещую тишину подземелья. Бренн обернулся на свет внесенного посетителем факела и увидел Ллеила. Тот сел на корточки подле решетки, спросил:
— Как ты, брат?
Бренн приподнялся на локте, чтобы лучше его видеть, но не ответил.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — Ллеил сочувственно вздохнул. Он никогда не видел брата в таком плачевном положении.
Бренн подполз ближе к решетке, пытаясь рассмотреть в полумраке своего гостя.
— Ты еще помнишь об Альвике? — спросил Ллеил свистящим шепотом. — Помнишь? Или твоя память неспособна объять всех твоих жертв? Я обещал тебе, что когда-нибудь ты будешь страдать так же, как страдал я. Боги наказали тебя, Бренн. Теперь ты знаешь, что такое боль.
— При чем здесь Альвика? — не понял Бренн и вдруг догадался.
Так вот что произошло с этой неприступной красавицей, всколыхнувшей когда-то весь его замок. Зверь убил ее, но никто не осмелился сказать об этом Бренну, а сам он этого не помнил.
— Неужели ты убил Морану из-за какой-то… — Бренн осекся, у него перехватило дыхание. — Ты, любимый брат, ты так решил отомстить мне?
Ллеил отшатнулся, пораженный этим диким предположением:
— Нет, Бренн. Я неспособен на такую жестокость. Это сделал ты. Ты сам отомстил за меня.
Ллеил поднялся. Прижавшись к решетке, он протянул руку между прутьями, пытаясь дотянуться до Бренна.
— Мой бедный брат. Я очень сожалею, что так произошло. Клянусь, я не желал этого Моране. Ты один виноват в случившемся.
Бренн схватил его за запястье. Ллеил попытался выдернуть руку, когда у него ничего не получилось, испугался и стал звать охрану. Беспомощность Ллеила рассмешила Бренна, и он захохотал. На зон Ллеила прибежали воины, ожидающие его за дверью, и стали тыкать копьями в руку заключенного, пытаясь заставить его отпустить посетителя. Бренн разжал пальцы только спустя некоторое время, когда его рука была вся исколота и окровавлена. Взбешенный Ллеил вытер со своей руки кровь брата краем рубахи.
— Знай же, — зло прошипел Ллеил, — Гвидион уже не успеет тебе помочь, и ему нечего противопоставить гневу нашего короля. — Ллеил направился в сторону выхода. — Прощай, брат.
Дверь за Ллеилом закрылась, вновь наступила тишина. Бренн вспомнил Альвику. Вспомнил, как его бросало в пот, когда она проходила мимо или смотрела на него своими синими глазами. Все эти годы братец страдал и мучился желанием мести, а Бренн даже не знал об этом. «Так ей и надо, проклятой ведьме», — злобно подумал Бренн.
Он вновь уселся на подстилку, прислонился к стене, ощутил спиной холод шершавого камня. И вместе с холодом почувствовал где-то в глубине своего сознания очень тихое рычание. «Если Белин и вправду решил меня убить, то ему стоит поторопиться, — подумал Бренн. — Еще немного, и сдерживающий напиток перестанет действовать, тогда…» О боги, то, что произойдет тогда, будет ужасно. Ужасно для всех: для Белина, для Мораны, для самого Бренна. «Белин должен или убить меня, или принести зелье». Время шло, но никто не приносил ему напитка. «Может, Белин думает, что двери темницы способны удержать Зверя?» — усмехнулся Бренн.
Теперь, услышав рык Зверя, Бренн почувствовал, не вспомнил, а именно почувствовал всем своим существом, что он не убивал Морейн. Конечно, она жива! Это какая-то чудовищная ошибка! Или кто-то пытается сознательно ввести в заблуждение короля. Возможно, Морейн нужна помощь. В любом случае ему необходимо попасть наверх, в замок, и разобраться самому, что там произошло. Раз уж он не может сдержать преображение, то можно хотя бы рассчитывать на то, что Зверь выберется из темницы. О том, что случится там наверху, в замке, когда появится Зверь, Бренн старался не думать.
Он уже почувствовал, как зарождается в груди боль, пока еще не мучительная, тихая. Сознание начинает притупляться. Темнота рассеялась, а слух обострился. Первые признаки, по которым Бренн всегда определял приближение Зверя: способность видеть в темноте и необычайно острый слух, позволяющий слышать даже то, что происходит за каменной стеной. Бренн услышал приглушенный смех новых охранников из думнонов, которыми король предусмотрительно заменил поэннинцев. Они дразнили старого тюремщика Каркуля. «Пожалуй, Белину и Моране ничего не будет угрожать, если эти олухи вздумают помешать Зверю покинуть темницу», — с удовлетворением заметил Бренн.
