- Ну, а я тут при чем? Я только глушеную рыбу собирал.
Все равно она пропала бы.
Глеб досадливо махнул рукой:
- Значит, если бандиты будут людей резать, а ты убитых раздевать, ты тоже не виноват... мол, все равно люди уже мертвые, а одежда на них пропадет?!
- Пу, сравнил тоже!
- Заработал... к преступникам примазался,- не щадил друга разгневанный Глеб.
Игорь уже понимал, что глупо и необдуманно поступил, связавшись с глушителями. Но самолюбие мешало ему в этом сознаться.
- Развел мораль! Просто тебе обидно, что у меня улов.
больше твоего. Брось, Глеб! Давай ссыпать рыбу "до кучи". Пошли на городище. Хватит.
Глеб домотал удочки. Игорек спокойно глянул на вынутую товарищем из воды снизку с четырьмя окуньками и одиноким голавликом - его, Игорева, добыча солиднее этой пятерки.
Но вот большая щука трепеща повисла в воздухе на кукане.
- Ого! - Игорь был неприятно поражен.
Конечно, нехороша вся эта история с помощью глушителям.
Но до сих пор он старался утешить себя тем, что "зато они с ухой", теперь же уха могла быть и без его рыбы.
Мальчик понуро опустил голову и поплелся вслед за Глебом на Кудеяров стан...
Нехороший день был вчера у Игорька: он, действительно, позарился на подачку... Но и сегодня нс лучше.
Археолог, всегда такой точный, аккуратный, на этот раз заставил себя долго ждать: он приехал не в три часа, как обещал.
а перед вечером. Конечно, без него обедать не садились.
За ухой дернула деда нелегкая рассказать ученому о том, что снова были взрывы на реке. При этом старик очень крепко и нелестно честил вредителей.
^Всегда спокойный и выдержанный, Дмитрий Павлович в тон деду назвал глушителей мерзавцами, по которым плачет решетка, и добавил что добьется привлечения их к судебной ответственности.
Игорек вспыхнул. Ему подумалось, что Глеб все рассказал, что дед и Дмитрий Павлович, понося глушителей, имеют в виду именно его, помогавшего браконьерам. Плохо отдавая себе отчет в том, что говорил, он выпалил какую-то глупость, вроде того, что святых изображать из себя легче всего, а покопаться да разобраться, так никто никого не хуже и не лучше.
Разволновавшись, он вскочил, бросил ложку и убежал. И не вернулся, несмотря на зов Дмитрия Павловича. Убежал с твердым намерением никогда не возвращаться на городище. Пасмурно, сумеречно было у него па сердце.
В селе Игорь и до десяти часов не усидел. Не нашел себе ни дела, ни места. Поплелся к реке, побродил бесцельно вдоль берега, против воли поминутно посматривая на высокий мыс городища. Потом искупался на тихой золотой отмели, лег на песок.
Отсюда хорошо были видны площадка, курень, бугры выброшенной из раскопа земли. У куреня возле костра сидел дед, р.идпо кулеш варил. Глеб, примостившись у раскопа с планшетом, чертил что-то или рисовал. Вера орудовала веником. Дмитрия Павловича не видать. Никто нс копал. Неужели потому, что он, Игорек, не явился на работу?
Вот Вера приложила руку ко лбу, защищая глаза от солнца, и посмотрела в его сторону.
- А, ну их! Подумают, что нарочно торчу перед курганом и глаза им мозолю: жду, чтобы позвали!
Игорь вскочил и, на ходу одеваясь, ушел вверх по реке, дальше от городища. Долго сидел, полный невеселых дум, у глубокого омута, смотрел, как кружит по поверхности воды и не может никуда вырваться из водоворота легкое утиное перышко.
Захватило... Затянуло...
Встал, и ушел еще дальше... Эх! Велика река, а тесно. Нет, места нс найти спокойного, когда в себе неспокойно.
Зол. На кого? На себя и на "тех" чертей.
И как раз "черти" свой голос опять подали: снова загремели взрывы в стороне городища. Верно, у того омута, где только-что кружило перышко там рыбно.
Игорь постоял на месте и бросился к омуту.
Они были действительно здесь. Двое - те самые. Один - долговязый, с длинным носом, голый плескался поодаль омута:
складным сачком на короткой ручке собирал полуживую рыбу.
Другой стоял у омута в светлой рубашке в полосочку. При галстуке даже, а колени голые! Стоял, одной рукой ухватясь за ствол прибрежной ивы, а в другой держал зеленую ветку и подгребал ею рыбу к бг-регу.
