— Вы что… собираетесь строить космический флот? — пропищал Сюйва, пожевав губами. — Но есть ли в этом необходимость?
— Я уже сказал: новые космолеты позволят…
— Никаких космолетов! — с присущей ему экспрессией перебил Лоор. — Это отвлекло бы от строительства Космополиса. Надо сконцентрировать все силы на главном!
— Космополис… — оживился Сюйва. — Хорошее название придумали… Вот, помню, когда мы закладывали Базу… или нет, она была заложена еще раньше, до того, как я родился. Да-да, молодые люди, и я был ребенком. Моя мамочка…
— О чем вы? — в свою очередь вмешался Корлис, потеряв терпение. — Решается жизненно важный вопрос!
— Не считаю его жизненно важным! — отрезал Лоор.
— Незачем заниматься перестраховкой. Корабль есть? Есть! До сих пор с ним ничего не случилось? Ни-че-го! И не случится, я уверен. Еще полетает, говорю вам. Короче, я категорически против строительства новых космолетов.
— Веские аргументы, — проскрипел Сюйва.
— Космолет на пределе, уж я-то знаю, — поддержал Корлиса приглашенный на заседание Кей. — С каждым очередным полетом риск возрастает.
— И сколько еще ему возрастать, месяц, год? — язвительно поинтересовался Лоор. — А может, десяток лет?
— Не думаю, — хладнокровно сказал Кей. — В лучшем случае два-три полета и…
— Не узнаю нашего славного космокурьера! — криво усмехнулся архитектор.
— Но вправе ли мы рисковать жизнями космолетчиков? — спросила Мона, выходившая и воспитавшая едва ли не половину молодого поколения орбитян.
— Все наше существование — сплошной риск, — покровительственно кивнул Лоор.
— Но живем же, не стонем. Так что риск челночных рейсов считаю оправданным.
Есть и еще один немаловажный фактор. Кей не раз говорил, что безвыходных положений не бывает. Ведь говорил, а? — повернулся он к космолетчику.
— Ну говорил…
— Вот видите! Что касается меня, то я верю в удачливость Кея и Горна, для них, действительно, не существует безнадежных ситуаций.
— Но второй космолет позволит значительно увеличить объем перевозок, — продолжал сопротивляться Корлис; он уже не заикался о строительстве нескольких космолетов. — Соответственно возрастут темпы сооружения Космополиса.
— А мы едва успеваем осваивать то, что есть. Складские отсеки загружены полностью. Вот построим новые боксы, тогда и видно будет!
— Полагаю, вопрос ясен, — подвел итог дискуссии Сюйва. — Острой необходимости в строительстве космолета пока нет. Пожелаем удачи нашим отважным космолетчикам!
Но Корлис знал цену удаче, понимал, что на нее нельзя полагаться до бесконечности. И не мог простить себе, что не разделяет растущей опасности с Кеем и Горном, не мог смотреть в глаза Инте, хотя та, живя в постоянной тревоге, ни словом, ни малейшим намеком не упрекнула его. Ему же казалось, что она преисполнена презрения.
«И поделом! — казнил себя он. — Отсиживаюсь, как последний трус. Дезертир, вот кто я такой!» Со времени, когда он, вчерашний кабинетный ученый, решился очертя голову лететь на Гему, его психика претерпела поразительные изменения. Планетолог переродился в космопроходца. Изменилось мышление, стало иным представление о долге, трансформировалась система моральных ценностей. И все это дала ему школа Гемы, в которой учителем был Кей. Но какой ученик не мечтает превзойти своего учителя!
Теперь Корлис не хотел и вспоминать о годах, когда день за днем выполнял кропотливую, монотонную работу — разглядывал и фотографировал планету предков. Даже гораздо более активная и напряженная деятельность главного диспетчера уже не могла удовлетворить его, а тем более увлечь. … Как всегда, Корлис простился с друзьями на причальной платформе.
— Будьте осторожны, берегитесь перегрузок!
— Брось, дружище, кому ты это говоришь?! — рявкнул Горн.
— Он теперь большой начальник, его слушаться надо, — пошутил Кей.
— И это называется друзья? — притворно обиделся Корлис.
Он еще долго следил за тем, как отчаливает корабль. Платформа располагалась вдоль оси вращения Базы и, сохраняя постоянную ориентацию в пространстве, соединялась с ней подвижным креплением. Поэтому здесь в отличие от внутренних помещений господствовала невесомость. Звезды, едва заметно смещаясь, не мерцали тепло и призывно, как на Геме, а отстранено леденели светящейся россыпью на черном небе.
