Что скажешь, дружище?
— А вы его и не покидали, командир, — возразил Кей, сидевший в штурманском кресле. — Как говорит Корлис, космос это наша среда обитания.
— Нахватался мудреных словечек! Небось, тоже в ученые мстишь?
— Там видно будет.
Они совершали очередной челночный рейс на Гему.
— Как в родной дом возвращаюсь, — признался бывший главный диспетчер. — Аж горло перехватывает. И ничего не могу с собой поделать!
— Еще бы! Для вас Гема оказалась спасительницей.
— Это правда. На ноги стал, точно и не отнимались они. Спасибо вам с Интой сердечное!
— А при чем тут я? — искренне удивился Кей.
— Не притворяйся, дружище! Гордыни в тебе с избытком!
— Ничего подобного! Но благодарить меня не за что. Чистая случайность, что, побывав в поле Беслера, мы почувствовали необычайную бодрость, прилив сил…
— Перестань! — загрохотал Горн возмущенно. — Прилив сил… А не ты ли связал его с беслеровыми волнами?
— Ну, до этого додумался бы и ребенок!
— Не всякий взрослый додумался бы!
— Но ведь лечение вам назначила Инта!
— Разве что так… Инта молодчина. Помнишь, как я ее тебе расхваливал? А ты: «Ей же еще в куклы играть!» Небось, стыдно теперь?
— Стыдно, — признался Кей.
— Если бы не я, остался бы холостяком. Такая жена! Ну, что она в тебе нашла? Просто повезло тебе. Был бы я чуточку помоложе, сам бы…
— Вот уж вы от скромности не умрете!
— Ну и не умру, — хмыкнул Горн. — Ишь, чего захотел! Возьму и проживу еще три века. Инта говорит, что облучение волнами Беслера на фоне остаточной радиации — настоящий эликсир жизни. Понял? Может, мы вообще бессмертными станем!
— Насмотрелся я на бессмертных, — поежился Кей. — С тоски умрешь от такого бессмертия!
— А что, «призраки» хорошие ребята. Но я не о них. Я о том, чтобы жить, пока не надоест, наслаждаться жизнью. Чувствовать ток крови, напряжение мускулов, голод и жажду. А наголодавшись, есть с наслаждением, утолять голод. Слово-то какое: у-то-лять! Здорово, дружище?
— Вы словно заново родились.
— Так и есть. Силища во мне колоссальная. Бродит, выхода ищет. Вот пристыкуем последние станции, переберусь на Гему окончательно. Теперь радиация не страшна.
— Любопытно все-таки: радиация и беслеровы волны… Два минуса, а вместе дают плюс.
— Нейтрализуют друг друга.
— И не просто нейтрализуют. Корлис говорит…
— Ишь ты, Корлис! Авторитет?
— Бесспорный.
— А помнишь, как ты о нем…
— Помню. Глупый был. Но с тех пор поумнел.
— Это точно.
— А что вы на Геме собираетесь делать, — перевел разговор Кей, — «призраков» теснить?
— На что мне их преисподняя? — пророкотал Горн. — На поверхности места ой-ой-ой сколько! Осваивать да осваивать. Буду готовить новую Базу.
— В одиночку?
— Я бы уже сейчас начал переселение на Гему. Сначала добровольцев, потом…
Только наш Совет не соглашается, там ведь Лоор заправляет. Говорят, нужно убедиться в том, что радиация, действительно, не опасна.
— Может, и в самом деле нужно убедиться?
— А что убеждаться? Сколько времени мы провели на Геме, и ничего, а?
Спасибо беслеровым волнам!
— Месяцы еще не годы…
— Малыш у тебя растет? — перебил Торн.
— Ну, растет.
— Притом нормальный, здоровенький. Никаких генетических сдвигов. Карапуз что надо…
Взгляд Кея потеплел.
— Это верно. Мальчишка славный, Инта в нем души не чает.
— А ты?
— Плохой из меня отец. Дома почти не бываю. А появлюсь и сам себе не верю: неужели ото мой сын? На руки его взять боюсь: вдруг раздавлю…
— Ты и чего-то боишься? — хохотал Горн.
— Угу. Инта надо мной смеется. Мол, какой же ты космокурьер? Разве космокурьеры бывают трусливыми? Я нахмурюсь, сделаю вид, что рассердился, а она мне: «Не гневайся, муженек, пошутила я. Ты у меня самый смелый, самый мужественный…» Вот я и растаю, схвачу ее в охапку и…
— Перестань, дружище! Не то от зависти помру.
— А как же бессмертие?
— Нет, серьезно, — вздохнув, сказал Горн. — У меня к тебе страшно завистливое чувство. И радуюсь за тебя, и завидую. Внутри червячок шевелится: дескать, и ты бы мог, старый бродяга!
— Конечно, могли бы, — сочувственно подтвердил Кей.
— Не до того было. Сколько себя помню, мотаюсь в космосе, и хорошо бы в дальнем, а то от Базы к станциям, от станций к Базе. Как маятник: туда-сюда, туда-сюда. А часишки-то и впрямь тик-тик…
