Тем временем Гури командовал полчищем роботов, которые тянули энерголинию колоссальной мощности для питания установки.
Накануне эксперимента Борг завел с Джонамо обстоятельный разговор о предстоящем деле.
— Ваша мысль… мгм… поток мыслей… даст гемянам представление о Мире.
Обо всем, чем мы живем, что нас волнует. О наших проблемах, мечтах, возможностях, эстетических и нравственных ценностях. Об особенностях нашей цивилизации. И в свою очередь мы увидим Гему вашими глазами. Это будет… мгм… первое соприкосновение с инопланетным разумом. Принятый сигнал не в счет. И вы, смею думать, самый достойный… мгм… посол нашего человечества. Да.
— Но как мои мысли…
— Мышление — процесс энергетический. Этой его особенностью раньше пренебрегали. Считали, что мозг первичен, а мысль вторична. Мгм… В известной мере это так. Но зачем отрывать одно от другого? Мысль так же материальна, как и сам мозг. Скажу больше: она материальное продолжение мозга, его проекция на бесконечное пространство. Черепная коробка слишком тесное вместилище для мысли. Мысль рвется из нее, и это не образное выражение.
— Если я правильно поняла, — сказала Джонамо задумчиво, — мозг представляет собой эпицентр мысли?
— Умница, — обрадовался Борг. — И не просто эпицентр, а излучатель мысленной энергии. Причем эта энергия, волнообразно распространяясь в пространстве, способна взаимодействовать с другими формами энергии.
— Но, видимо, это слабое взаимодействие или я ошибаюсь?
— Мгм… А где в наше время граница между сильным и слабым? Едва прикоснувшись к сенсору, можно привести в действие многотонный молот. Вот и ваша мысль, слабая в энергетическом смысле, промодулировав в миг эмоционального подъема поток вакуумных волн гигантской плотности, обретет поистине вселенскую мощь. Именно так, говорю я вам!
— Неужели одиночный импульс мысли…
— Вовсе не одиночный, а… мгм… запускающий. Нечто вроде толчка, влекущего за собой лавину. Кольцо обратной связи, порожденной вашей мыслью, замкнет в общую автоколебательную систему две планеты. Между Миром и Гемой, несмотря на разделяющую их бездну пространства, возникнет волновая связь. И это благодаря вам, Джонамо. Да.
— А я…
Борг помрачнел.
— Боитесь? Хотите спросить, опасна ли мыслепортация?
— Вовсе нет! Что стоит моя жизнь в сравнении… Короче, меня волнует иное.
Справлюсь ли я, сумею ли оправдать ваши надежды?
— Мгм… Безусловно! — растроганно проворчал Борг.
— Так что же от меня потребуется?
— Только то, что вы делаете во время концерта.
— Всего лишь? — удивилась Джонамо.
— Забудьте об эксперименте, говорю я вам! О чем вы думаете, играя на вашем… мгм… рояле? Какие чувства испытываете? Ну?
— О чем думаю? — Джонамо была застигнута врасплох вопросом Борга. — Не знаю, что и сказать… Я ведь думаю не словами, а образами. Как бы выразить это поточнее… Мои мысли не скованы словесной оболочкой.
— Очень хорошо! — обрадованно воскликнул Борг. — Как раз то, что я хотел услышать. Да.
— Я не сочиняю и не исполняю музыку. Я думаю музыкой. Каждый звук в ней имеет смысл. Все, что происходило на моей памяти, что живет во мне, становится музыкой. Музыка и есть мои мысли. Ими я делюсь со слушателями.
— У вас щедрая душа… Она может… мгм… достичь звезд в своем величии!
— Не говорите так, — смутилась Джонамо.
— Полно, дитя мое! Я сказал правду. Да иначе вы бы не подошли… мгм… То, о чем вы поведали, я предвидел. Был уверен в вас. И вы только подтвердили мою уверенность.
В назначенный час большой зал концертного комплекса, насчитывавший сто пятьдесят тысяч мест, был переполнен. Желающих попасть на необычный концерт удалось сосчитать разве что компьютерам, которые загодя провели конкурс среди претендентов: было несправедливо распределять места по жребию.
Квалификационные тесты выявили будущих слушателей.
В центре зала возвышался рояль. Концентрическими кругами уходили под купол ряды кресел. Перед каждым — экран, на котором будет видно крупным планом лицо Джонамо. Совершенная акустика обеспечивала безупречное звучание в любой точке зала, и все же счастливчикам, сидевшим в передних рядах, остальные по-хорошему завидовали. Но никто не обиделся: выдержавшие тесты были равно достойны и места между ними распределял компьютер.
