— А что произошло с Фосеттом? — спросил я. — Он, кажется, был убит?
— Этого никто не знает! В том-то и дело! Наоборот, есть предположение, что он живет среди того необыкновенного племени, которое искал…
— Почему? Бегство от цивилизации? — опросил я.
— О, зачем же ему было бежать от цивилизации? — возразил Осборн. — Он хотел обогатить нашу цивилизацию, а не бежать от нее. Нет, я не думаю, чтоб он остался там по доброй воле… Мало ли что могло случиться… Он ведь был там с сыном и с другом… может, им угрожала опасность… Но так или иначе, а тайна осталась тайной. И вот теперь мы тоже идем по следам Неведомого…
— Я хочу задать один очень важный вопрос вам, сеньор Осборн, и всем вообще, — вдруг сказал Мендоса. — Вот я знаю, что вы ищете следы Детей Солнца, которые прилетели к нам с неба. А зачем они вам, эти гости с Солнца? Зачем вам их искать?
— Ну, на это так сразу не ответишь, — медленно проговорил Осборн, с любопытством глядя на очень возбужденного Мендосу.
— Нет, нет, я понимаю. Вы ищете их сокровища, да?
— В известной мере это так… — начал было Осборн.
— А! — со вздохом облегчения перебил его Мендоса. — Я так и думал! А то мне было многое непонятно. Поэтому вы и говорили, что ваша экспедиция — все равно, что искатели Эльдорадо!
— О, я этого вовсе не говорил! — сказал удивленный Осборн. — Я хотел только сказать, что Южная Америка и сейчас почти так же мало исследована, как во времена конквистадоров… А цели у нас, конечно, совсем другие.
— Какие же могут быть другие цели? — упрямо возразил Мендоса. — Ну, может быть, вы ищете не золото и не драгоценные камни, а секрет могущества! Но это ведь все равно: власть, богатство, свобода! А иначе зачем вам так мучиться?
Лицо его разгорелось, губы подергивались. Мы переглянулись, Мак-Кинли свирепо нахмурился и что-то пробормотал.
— Вы не понимаете, сеньор Мендоса, — ответил Осборн. — Мы не ищем ни богатства, ни власти. Мы работаем для того, чтобы принести пользу науке… человечеству… Человечество не станет счастливей оттого, что получит еще кучу золота или драгоценностей.
— А отчего оно станет счастливей? Отчего? — с жаром спросил Мендоса. — О нет, не надо говорить мне неправду! Человек есть человек, и он ищет счастья. Вы тоже люди и вы тоже ищете счастья. Ну, так тогда и я… — и вдруг он снова осекся и замолчал.
— Послушайте, ведь если все будут искать счастья только для себя, то все будут всегда несчастливы, — сказал я. — В одиночку нельзя добиться счастья.
Мендоса непонимающе поглядел на меня.
— А кто же мне будет помогать? Человек сам отвечает за себя. Если он упадет, другие не будут его поднимать.
— Нет, вы ошибаетесь, — возразил я. — Настоящее счастье это счастье для всех, достойных его!
— Общего счастья не может быть! — решительно заявил Мендоса. — Люди ведь такие разные: как вы будете знать, кому что нужно? О, я слыхал о вашей стране, — понимающе добавил он, — но в Чили это невозможно, да и вообще в Южной Америке так нельзя жить. Тут другое небо, другой воздух, другие люди, уверяю вас! Если человек упал на равнине, ему все-таки можно помочь. А если он в горах катится в пропасть — что тогда делать? Руби веревку или сам пропадешь!
— Значит, вы никогда не ходили с настоящими альпинистами, — заметил я. — Так товарищи не поступают.
— Товарищи? О, я знаю, это ваше любимое слово! Но я ходил в горы. И со мной были настоящие альпинисты. Немец и швейцарец, Они были товарищи. Но, когда швейцарец стал падать, немец перерубил веревку и отполз от пропасти.
— Негодяй! — воскликнул я.
— О да, он был негодяй! — согласился Мендоса. — И он умер, как негодяй. Он хотел убить меня, потому что я… впрочем, об этом не надо говорить. Но я не знаю людей, которые смогли бы…
— Не перерезать веревку? — спросил я. — Вы думаете, что мы тоже поступили бы так, как немец?
— Вы только люди, — печально ответил Мендоса. — А люди боятся смерти и любят жизнь.
Я так подробно изложил этот разговор потому, что за ним сразу последовали интереснейшие события. На следующий же день Мендоса воочию увидел человека, который «не рубит веревку». И этим человеком оказалась Маша.
