– Но, Франк, я не понимаю тебя...
– Меня арестовывают в Гамбурге, – спокойно и даже весело начал он. – Меня арестовывают за груз наркотиков и еще дымящийся револьвер. Ты же, дорогая, в это время пребываешь в Париже...
Он замолчал, устало опустил веки и вздохнул:
– Теперь продолжай ты, я слушаю!
Лиза выпрямилась.
– Нет, Франк! – с пылом произнесла она. – Нет, я не согласна. Ты не имеешь права быть несправедливым до такой степени. Ты свободен уже несколько минут. Свободен, Франк! И вместо того, чтобы наслаждаться вновь обретенной свободой, ты хочешь знать, как я распоряжалась своей свободой. Это...
Она запнулась в поисках нужного слова: оно должно быть точным, но не шокировать его.
– Это бесчестно, – сказала она, выдерживая ясный взгляд своего любовника.
На губах Франка по-прежнему блуждала ужасная улыбка.
– Меня арестовывают в Гамбурге, – снова завел он, – а ты в это время находишься в Париже... Ну же, давай, начинай!
Лиза чувствовала, что эта непреклонная воля ломит ее сопротивление.
– Ну что ты хочешь услышать от меня! Я описывала тебе всю свою жизнь, день за днем, целые пять лет! Что тебе еще нужно?
– Когда ты писала мне, я не сидел напротив тебя, чтобы не дать тебе соврать!
Тумак, которым он наградил ее, мог бы сойти за дружеский, если бы Лизе не стало больно.
– Ну же, милашка, рассказывай!
Лиза скрестила на груди руки. Она ощущала внутри себя глубокую пустоту. Женщина не знала, как реагировать. Восстать или подчиниться? Успокоить его нежностью или яростью?
– Через полчаса, – выдохнула она, – за нами придет корабль, он отвезет нас к спасению.
Она принялась нежно гладить Франка по затылку. Он попытался вывернуться, но Лиза продолжала ласкать его.
– Мы будем спать вместе, – продолжала Лиза, как под гипнозом, – прижавшись друг к другу, как два зверя. А завтра, когда вернется день, Франк, когда он вернется...
Ее взгляд блуждал по темной стеклянной двери; от волнения у нее сжало горло. Проснувшийся Баум подошел поближе и с интересом уставился на них. Затем он что-то прошептал. Лиза кивнула и спросила Франка:
– Знаешь, что он сказал?
Франк отрицательно покачал головой.
– Он сказал, что если женщина кладет свою руку – вот так – мужчине на затылок, то это значит, что она его любит.
Франк решительным жестом убрал руку Лизы со своего затылка, смерив при этом взглядом немца.
– Боже мой, да будешь ли ты говорить! – взорвался он. – Не пытайся заговаривать мне зубы, со мной это не пройдет.
– Говорить?
Она была готова разрыдаться.
– Говорить, чтобы что сказать, Франк?
– Все! У нас полно времени! – ответил он.
Франк был неумолим, как стрелки часов.
– Ты – в Париже, меня в это время арестовывают в Гамбурге... Прошу тебя, умоляю, продолжай...
Притянув ее к себе, он прижался лбом к ее лбу.
– Бедная милая Лиза, – совершенно искренне прошептал он. – Как же я мучаю тебя. Да? Подожди-ка, я помогу тебе... Кто сообщил тебе эту новость?
– Паоло, – с безжизненным видом ответила Лиза.
– Как?
– По телефону.
– Что ты при этом почувствовала?
Она приподняла голову, чтобы взглянуть на него.
– Мне стало холодно.
– А потом?
– Просто холодно.
– Что ты сделала?
– Я позвонила Мадлен: ее муж адвокат.
– Что она сказала тебе?
Лиза грустно улыбнулась. Затем, не моргнув и глазом, ответила с некоторым ядом:
– Она сказала мне, что я сумасшедшая, раз люблю такого мужчину, как ты.
Он никак не отреагировал, даже не улыбнулся иронично. Его лицо было неподвижным, как маска.
– А ее муж? Что он тебе сказал?
– Что в Германии не существует смертной казни.
И, помолчав, Лиза вздохнула:
– Это стало моей первой радостью.
– Это он направил тебя к Гесслеру?
– Он перезвонил мне немного позже. За это время он выяснил, что в Гамбурге Гесслер считается лучшим адвокатом по уголовным делам. Я сразу же направила ему телеграмму.
– А потом?
– Я села в самолет.
Вопросы Франка напоминали щелканье метронома. С механическим холодом они отсчитывали ритм драмы.
– Я встретила Гесслера и сказала ему, что тебя нужно спасти любой ценой.
– И что же ответил тебе этот милый адвокат?
– Что нельзя спасти человека, убившего полицейского, ни в одной стране мира это невозможно.
