– Когда я готовился к вашей защите, – сказал он, – я спросил вас о вашей молодости. Эти сведения могли бы дать мне дополнительные аргументы. Но вы ничего не захотели сказать ни мне, ни суду.
Франк задумался, скривив рот в горькой гримасе.
– У меня не было ни малейшего желания, – вздохнул он, – рассказывать о своей юности каким-то там людишкам, которые хватались за наушники всякий раз, стоило мне открыть рот.
– Понимаю, – отозвался Гесслер.
В глубине комнаты Фредди терзал новенький бильярд: его лампочки никак не хотели зажигаться.
– У тебя есть немецкие монеты, Паоло? – спросил он.
– Нет, – ответил тот, пошарив в карманах, – у меня только крупные купюры. А что?
– Я должен дать пожрать этому бильярду.
Он наклонился, чтобы разобрать, что написано на медной табличке, привинченной над выключателем.
– Кто может дать мне монетку в один пфенниг? – спросил Фредди жалобным голосом.
Достав из кармана монету, Баум подошел к бильярду и сунул ее в отверстие; аппарат зажегся и начал потрескивать, как праздничный костер. Не обращая внимания на Фредди, Баум принялся играть.
– Ладно, не стесняйся, справляй свою нужду, приятель! – взорвался француз. – Бесцеремонный паренек, ничего не скажешь!
Паоло сконфуженно захихикал.
– Ладно, чего уж там, – ответил он, – в конце концов, не на твои же бабки играют, разве не так? Возьми другой бильярд, этого добра здесь навалом!
Ворча, Фредди последовал совету друга.
– Ты считаешь, что у меня есть время сгонять одну партию? – спросил он.
– Успеешь, – уверил его Паоло.
– Как ты сказал, который сейчас час?
– Только что я сказал, что было без четверти, а сейчас уже без пяти...
Рассеянно слушавшая их Лиза смотрела на Франка. Вдруг она спросила:
– За сколько времени этот корабль добирается до Копенгагена?
– За ночь, – просветил ее Гесслер. – Завтра утром вы уже будете на месте.
Лиза старалась представить себе Копенгаген, вспоминая фотографии, которые она видела в различных журналах. Но у нее ничего не выходило.
– А что будет после Копенгагена, Франк? – прошептала она.
– А разве ты ничего не предусмотрела? – удивился он.
В ответ она лишь нежно улыбнулась.
– Я слишком хорошо знаю тебя. Я знала, что как только с тебя снимут наручники, именно ты начнешь принимать решения...
С жалким видом Франк покачал головой.
– Кроме всего прочего, я отвык принимать решения!
– А может быть, отправимся в Лондон? – предложила Лиза. – Ведь там твой друг Вилли.
– Не для того я бежал из тюрьмы, чтобы очутиться на острове, – хихикнул Франк.
Он смотрел сквозь стекла на сильный дождь. Было слышно, как на краю крыши дребезжит водосточная труба. Блестевшие в холодном свете уличных фонарей черные силуэты шли по набережным. Никакого подозрительного оживления. Квартал казался странно спокойным. Настолько спокойным, что Франк чувствовал себя не в своей тарелке. Повернувшись к радиоприемнику, он принялся крутить ручку настройки, затем грустно улыбнулся.
– В кино все типы, попавшие в нашу ситуацию, сразу же ловят информацию, где речь идет о них!
Вдруг Франк заметил, что рядом с ним, с жалобным выражением лица, неподвижно стоит Фредди. Молодой человек обратился к адвокату.
– Ради всех святых, мэтр, если у вас есть монетка в один пфенниг, дайте ее Фредди!
Пошарив в кошельке, Гесслер выудил из него нужную монету.
– Скажи спасибо! – рявкнул Франк, потому что Фредди, получив искомое, сразу же отошел, не сказав ни слова.
Не оборачиваясь, Фредди бросил "спасибо", больше похожее на собачий лай. Подвинув свой стул к стулу адвоката, Франк уселся рядом с ним. Они были похожи на двух пассажиров, путешествующих в автобусе.
– Сейчас он выиграет, – шепнул он, подмигивая, Гесслеру. – Фредди всегда выигрывает, потому что жульничает. Жульничать, когда ты играешь один, в этом есть нечто утонченное. Вы не находите?
Адвокат хранил молчание. Тогда Франк наклонился к нему и выкрикнул с внезапной яростью:
– Вы не находите?
Все обернулись, было слышно, как блуждает стальной шарик по одному из бильярдов. При движении, хотя флипперы и не направляли его, он с глухим звуком стукался о контакты.
– Франк! – умоляюще выкрикнула Лиза.
