Вот вам примеры удачливых и неудачливых случаев в практике нашего ведомства. Да, что там говорить. Какая кутерьма полнялась после очередного преобразования Отечественного образа жизни, когда все мы гордо перестраивались. Каких только гадостей и наплевательностей не было в адрес Зои Космодемьянской. Каких только случаев о ней не рассказывали.
27 января 1942 года Лидовым была опубликована в «Правде статья» –«Зоя», где подробно описывался этот подвиг 18 летней девушки. Их было 10 человек с заданием поджигать бутылками «КВ» – зажигательной смесью деревни и места стоянки немцев, – только двое из десяти приступили к делу. Остальные или сгинули в неизвестности случая, или вели себя вовсе непотребным образом, как Клубков, которого немцы поймали, и он им сказал в присутствии Космодемьянской следующее:
«Да, офицер спросил у меня, она ли это и что мне известно о ней. Я в присутствии Космодемьянской показал офицеру, что это действительно Космодемьянская Зоя, которая вместе со мной прибыла в деревню для выполнения диверсионных актов, и что она подожгла южную окраину деревни. Космодемьянская после этого на вопросы офицера не отвечала. Видя, что Зоя молчит, несколько офицеров раздели ее догола и в течение 2–3 часов сильно избивали ее резиновыми палками. Космодемьянская заявила офицерам: „Убейте меня, я вам ничего не расскажу“. После чего ее увели, и я ее больше не видел». Ну, расстреляли мы этого Клубкова. А товарищ Сталин дал указание, – кто бы ни был из этого подразделения немцев на будущее всех расстреливать без суда.
Неприятность произошла только тогда, когда мертвую Зою из могилы выкапывали. Сразу куча женщин бросилась доказывать, что это их дорогая дочь. Били друг друга смертно. Победила Космодемьянская. И с тех пор мы её всюду и поминаем. И я как старый работник особейщины совесть случая ищу в охапке душистых цветов.
Герой, – всегда Герой. А предатель всегда предатель. Как бы не обеляли черного кобеля до бела, но черным останется он навсегда, как и сволочь, которая и есть сволочь, что живет повсюду.
И только на первй взгляд, это с какой стороны посмотреть. Но истина остается прежней. Это как демократия. С какой стороны демократия, для кого демократия, а там уже суди, по своему: партократия, плутократия, – всё равно cratos – власть. Чья власть? Вот в этом – то и вопрос. Если ломами латыши рубят вкось и вкривь русских и евреев, конечно, после прихода к власти Гитлера, то это демократия?! Если устраивают «волынскую резню», а украинские полицаи сжигают белорусов в Хатыни заживо, то это проявление национальной гуманности и милосердия? А может быть после бандеровского «прозрения» Самостийной Украины всем стало и ясно, и понятно, что не только Степан Бандера, но и сам самостийный гетман Мазепа, целовавший крест в верности Петру Самодержцу Российскому, а затем переметнувшийся на сторону шведов, Герой! А вот Церковь православная так не считает и грехом гетману – предателю не отпустила. А там много всяких примеров да примерчиков, из которых только внешне следует герой совсем рядом: это и генерал Власов, полковник Пеньковский, – расжемчуженные параллели.
Но остановимся и помаяковничаем вволю. Вот она – Родина. И от Родины и жизни с Родиной начинается поступь Героя. А превходящие обстоятельства, – это щеняций визг оркестров улюлюканья и присюсюкивания. Кто эти Герои, кто методично и последовательно выявляли после войны защитников, например, новой прогитлеровской России или самостийной Украины.Мы о них ничего или почти ничего не знаем, но любострастие их к Родине очевидно.
Вот в местной полиции в своём родном селе Перекоп под Харьковом дослужился до должности начальника участка Иван Добробабин, а это бывший панфиловец, участник знаменитого боя у разъезда Дубосеково не бросился под танк, а попал в плен.Неизвесные Герои разыскали его да и посадили. А вот с «Тонькой-пулемётчицей» еще надёжливей вышло, она палачом работала в отряде у Каминского, а по совместительству проституткой – без оплаты для кого угодно (это всё в 22 года):
«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…».
