На Балканы, в Европу хлынула война. А тут раздоры с женой в домике на улице Гимназической и тоска вечерняя по осени…И полилась мелодия, котору Василий Иванович Агапки назвал «Прощание славянки». В ней и быстрый перебор случав жизни и филолетовая музыкальная ткань размышлений о смысле того, как скоротечна, тяжела и счастлива эта пора, где жизнь являет саму себя, а русские женщины провожают своих ненаглядных мужчин на смерть. Осенью 1914-го, о «Славянке» заговорила вся Россия. Кто да что…Одним словом, какое – то мужичьё сочинительством занялось.
И потому вспоминал позднее: «Старое офицерство стеснялось меня производить на должность капель-мейстера и долго еще держало в серой солдатской шинели, хотя видели во мне талант и знание своего дела, но поиздеваться нужно».
После революции пролетариат звенел под мелодию «Славянки» свою правду о Революции, а белые про «Святую Русь». И на всех фронтах была своя правда наряду с тифозной вошью. А когда выпухнул в Тамбове антоновский мятеж и «красного»Агапкина совсем уже хотели порешить, но жена отмолила, заголосив, что он автор «Славянки». А когда убедились, то не токмо простили, но и усовестились, что хотели такой талант порешить. А тут опять красные нарисовались да чекисты с ними. Что не говори, а железный Феликс был Голова и понимал, – одними разговорами сыт не будешь. Для души тоже что – то нужно. И Агапкин оказывается в оркестре школы ОГПУ и даже награждается серебряным портсигаром с гравировкой: «За беспощадную борьбу с контрреволюцией» и всюду и везде в его аттестациях от ОГПУ до КГБ стоит: «Как руководитель оркестра в художественном отношении очень хорош».
И на знаменитм параде 7 ноября 1941г в трескучий мороз опять в дело идет «Славянка», а Агапкин дерижирует:
«Пора мне сходить с подставки, хотел было сделать первый шаг, а ноги не идут. Сапоги примерзли к помосту. Я попытался шагнуть более решительно, но подставка затряслась и пошатнулась. Что делать? Я не могу даже выговорить слова, так как губы мои замерзли, не шеве-лятся».
Долго ли, коротко ли а четые с половиной года пробежали, оставив кровавый след в многострадальгых душах народа и страны.
И, наконец, июнь 1945-года. И опять орекестр Агапкина исполняет «Прощание славянки». Дирижирует сводным оркестром генерал Чернецкий – старый друг и соратник Агапкина.
А затем всё ладом да тем же лесом. И хотя на кителе у Агапкина и орден Ленина, и Красного Знамени, но неулыбчивые сотрудники МГБ его пытают такими же суровыми словами, как и в 37году, а дело то кружится от 6 сентября 1952года:
«Агапкин В. И. в 1935 г. в Москве в саду „Эрмитаж“, где он выступал с оркестром, познакомился с венгеркой Пентек Гизелой Калмановной и ее сестрой Иоланой, которые в 1922 г. вместе с семьей прибыли из США в СССР как политэмигранты.
В 1944 г. Пентек за подозрительные связи с иностранцами из Москвы была административно выслана в Новосибирск, где поддерживала связи с венгерскими военнопленными, среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию.
По данным УМГБ Ульяновской области, Пентек, проживая в Ульяновской области, поддерживала обширные письменные связи с лицами, проживающими за границей и в СССР. Пентек ими разрабатывается по подозрению в принадлежности к агентуре американской разведки. Брат и сестра Пентек также разрабатываются по подозрению в шпионаже.
Ее отец – Пентек Калман Юзефович, в 1938 г. осужден по статье 58-6 УК РСФСР (контрреволюция. – Прим. авт.) к ВМН (высшая мера наказания. – Прим. авт.)
В 1950 г. в адрес Агапкина от Пентек Г. К. поступило два письма, из которых видно, что она находилась в близких взаимоотношениях, высказывала намерение приехать в Москву, встретиться с ним.
В связи с поступлением вышеуказанных данных в октябре 1950 г. от Агапкина было взято объяснение, в котором он указал, что его встречи с сестрами Пентек были до 1941 г. в саду «Эрмитаж», куда они приходили слушать выступления оркестра. В связи с войной, указывает Агапкин, выступления его оркестра в саду «Эрмитаж» и встречи с сестрами Пентек прекратились.
В 1944 г. оркестр возобновил свои выступления. Сестры Пен-тек снова стали приходить в сад «Эрмитаж», и возобновились их встречи с Агапкиным.
