— Отлично! — воскликнул Гарри, и они на следующий день покинули Англию.
Перед сном Гарри написал в своем дневнике:
«Роден оказался прекрасным спутником. Всю дорогу через Ла-Манш старик был весел и остроумен и даже не подал виду, что страдает морской болезнью. Он сознался в этом только в поезде. На вокзале в Париже его встретила подруга, и мы расстались, почти не прощаясь. Он крикнул мне вслед:
— Встретимся в четверг у графини!
Я думаю, он имел в виду мою маму, в салоне которой по четвергам собираются интересные люди».
Но в салоне у графини Кесслер они не встретились — 28 июля 1914 года началась Первая мировая война.
На следующий день, не дожидаясь четверга, предусмотрительный Гарри поспешно отправил в Англию своих отчаянно сопротивлявшихся маму и сестру. С Огюстом Роденом он больше не виделся никогда — они вдруг оказались по разные стороны линии фронта: один немец, другой француз. Роден не дожил до конца войны, умер в 1917-м.
В 1918 году закончилась не только Первая мировая война, закончился и исчез навсегда тот удивительный неповторимый мир, который впоследствии был назван прекрасной эпохой.
Я не буду писать о Первой Мировой Войне. Это была страшная бессмысленная мясорубка, которая поглотила десять миллионов жизней и которая свелась к тупому многолетнему сидению в окопах под взаимным артиллерийским обстрелом.
В результате человечество осознало, что жизнь отдельного человека ничего не стоит — она и раньше стоила недорого, но все же не совсем ничего. Об этом написано множество книг — документальных исследований, исторических трактатов, воспоминаний и художественных романов. Поэтому я упомяну только об отдельных реальных фактах, которые связаны с моими героями.
Элизабет в глубокой задумчивости склонилась над финансовым отчетом. Радоваться было нечему — во второй год этой бессмысленной войны дела Архива обстояли из рук вон плохо: поток туристов уменьшился почти до нуля, пожертвования прекратились. Исправить ситуацию она не могла, хотя давно отреклась от своих первых восторгов после начала войны, пусть неожиданной и необъяснимой, но подающей надежду на торжество германского духа. Увы, надежда не оправдалась, германский дух не восторжествовал, а конца войны не предвиделось.
От грустных мыслей ее отвлек стук быстрых каблуков по давно не полированному паркету — в кассе Архива катастрофически не хватало денег. Элизабет подняла голову, и взгляд ее уперся в молодцеватый офицерский мундир, а вслед за тем она обнаружила улыбающееся лицо Гарри. Элизабет глазам своим не поверила — она знала, что граф уже почти год пропадал где-то в болотах на Восточном фронте.
— Гарри! Неужели это ты? — позабыв о своем солидном возрасте, Элизабет с живостью вскочила и повисла у него на шее. — Как тебе удалось вырваться из лап войны?
— Чудом! — с трудом высвобождаясь из ее объятий, ответил граф. И пояснил: — Мне очень нужно было повидаться с тобой.
— Чудо можно объяснить тем, что мне нужно было повидаться с тобой! Погляди вокруг. Что ты видишь?
— Я бы сказал, что наш дорогой Архив выглядит запущенным.
— Вот именно дорогой. Еще какой дорогой! У меня больше нет денег на его содержание. И даже одолжить не у кого, у всех деньги съела война.
Гарри прошелся по комнате и остановился возле окна.
— Что это за пятно на паркете?
— На днях был страшный ливень, а крыша протекает.
— Опять протекает! Для этого я увез тебя из Наумбурга, где крыша вечно протекала?
— Мне не до шуток, Гарри. И даже не до крыши. Что делать? Казна пуста, а до конца месяца нужно заплатить городской налог.
Гарри сел в крутящееся кресло и сделал несколько оборотов.
— Я же сказал тебе — произошло чудо. Мне так нужно было повидаться с тобой, что высшие силы вытащили меня из зловонного русского болота. А я уже окончательно пал духом. Ты даже не представляешь, какая это мука таскаться по бескрайним топям, то убегая от русской армии, то гоняясь за ней. Я даже осознал, что уже не так молод, чтобы целые дни топтать грязь промокшими сапогами. И вдруг пришел неожиданный приказ — графу Кесслеру срочно явиться в Берлин. И доблестный граф, позабыв о воинских подвигах, помчался в Берлин как на крыльях.
