— Капитан прикажите приготовиться к бою, — попросил я Бертуччи. Тот скомандовал и команда стала разбегаться по своим местам, готовясь к сражению. Пушки были расчехлены, заряды поднесены и готовы к заряжанию, ожидая команды.
Берег стал стремительно приближаться и многие удивлённо стали вскрикивать, увидев, как много здесь кораблей. Галеры, одномачтовые огромные арабские багаллы, двухмачтовые джонки с непривычным видом парусов, какие-то не виданные мной ранее индийские одномачтовые корабли, длинной сигарообразной формы. Кораблей было так много, что я насчитал их тут более тридцати, что для местных реалий, когда мы за всё время плавания не встретили ни одного, было весьма выдающимся фактом.
Наконец с чужих кораблей и главное берега заметили нашу громаду парусов, некоторые корабли стали готовиться к бою, или вёслами разворачивая корабли нам навстречу.
— Осторожно подходим, никто не стреляет, — предупредил я, — мы мирные торговцы. Кто-то из офицеров при этих словах ехидно хмыкнул.
Наконец убирая паруса, мы замедлились и потеряли ход, а из порта к нам выдвинулась небольшая лодка с одной мачтой и косым латинским парусом. В ней я увидел хорошо одетого человека в красивой дорогой одежде и шёлковой чалме, на груди у которого висел какой-то знак.
Бертуччи приказал полностью спустить все паруса, дожидаясь, когда лодка прибудет к нам и на борт ступит человек, с четырьмя охранниками, одетыми в ламеллярные доспехи, поверх кольчуг и изогнутыми саблями на поясе.
— Кто вы? Чего вы хотите в славном городе Каликуте? — обратился он к нам на арабском.
Я тут же выступил вперёд, успев переодеться в свой выходной костюм и его глаза расширились, когда он оценил стоимость всего на мне одетого.
— Мы мирные венецианские купцы, — ответил я на том же языке, — ищем торга в вашем городе.
— Венецианцы? — изумился он, поскольку явно слышал это слово раньше, — а как вы здесь оказались?
— Прошли два океана и три моря, — я наклонил слегка голову, — поэтому были бы рады получить приют в порту, а также провизию и воду.
— Конечно, конечно, — его взгляд забегал по нашим одеждам, матросам, одетым в броню и остановился на готовых к бою пушках. Это стало для него настоящим шоком.
— Мы всегда рады торговцам, наш город славится своими товарами, — он даже не собирался мне поклониться, — заплатите портовый сбор и торговые пошлины с каждой сделки и живите мирно, вам никто слова не скажет.
— Тогда хотелось бы видеть расценки, — произнёс я.
Он достал свиток и передал его мне, там сразу на трёх языках было всё подробно написано. Кому, сколько и за что платить.
Я достал мешочек с пояса и первым делом отсчитал ему портовый сбор, добавив туда десяток лишних золотых монет, демонстративно медленно их кидая, в отличие от остальных, которые он точно не сможет прикарманить.
— А это так сказать, за гостеприимство, — положил я последнюю монету, — вам и вашим несомненно храбрым воинам.
Глаза портового служащего знакомо масляное блеснули и мешочек моментально скрылся в его руках.
— Добро пожаловать в Каликут, венецианцы.
С этими словами, он скомандовал воинам и те стали грузиться в лодку, направляясь обратно в порт. Видя, что дело обошлось мирно, остальные корабли на рейде, стали опускать паруса и перестали суетиться.
— Со мной идут только офицеры, — предупредил я, — оденьте только кольчуги под свою лучшую одежду и минимум оружия, надеюсь эксцессов не произойдёт.
Корабль зажил мирной жизнью, зачехляя пушки и ставя кливера со стакселями, чтобы подойти ближе к причалам, а мы в это время готовились к отплытию на лодках. Правда гребцы коснулись веслами воды, как на берегу организовалось небольшое столпотворение из местных, а также арабских и китайских купцов.
Доплыв прямо до удобной каменной пристани, я вместе с пятью сопровождающими сошёл на берег, а лодка отплыв, стала ожидать нас чуть поодаль от берега, что конечно не осталось незамеченным, особенно дежурившие на ней десять арбалетчиков.
— Вам нечего опасаться в Каликуте, — ко мне приблизился одетый в шелка китаец, заговорив со мной на плохом арабском, церемонно кланяясь при этом с ровной спиной, — Заморин тщательно следит, чтобы в его городе всегда царил мир.
