Пока Ругон любовался окрестностями, мужчины развели костер и приступили к приготовлению мяса, а девушки накрыли на стол и принесли из кладовой сыр, зелень и хлеб.
- Займись оруженосцами, - попросил я Полуна, - накорми их и напои.
Старик кивнул и подмигнул мне.
- Не беспокойся, господин, к ночи они позабудут имена своих девок.
Зная любовь Полуна к местному крепкому пиву в этом можно было не сомневаться.
- Что привело вас в наши края, - спросил я гостей, когда с приготовлениями было покончено и мы, наконец, уселись за стол.
Ругон вытер вспотевший лоб и залпом осушил довольно вместительную кружку. Видно было, что путь через горы дался старику нелегко. Похоже, годы давали о себе знать.
- Дело нас привело, - проворчал он, - неотложное и опасное. И оно не предназначено для чужих ушей, - воин бросил многозначительный взгляд на улицу, - закрой дверь от греха.
Я выполнил его просьбу и сел поближе, чтобы старику не пришлось кричать через стол.
- Наверху никого нет? - Ругон налил себе еще вина и положил на глиняную тарелку большой кусок козьего сыра.
- Никого.
Признаться, поведение старика удивило меня. Что за тайну привез он из столицы? Судя по тому, что он не отправил скорохода, а пожаловал сам, дело было и вправду серьезное. Неужели король все-таки узнал обо мне?
- Нашелся верховный владыка, - понизив голос, сказал Ругон, - оказывается, степняки его не убили. Старика принял под свою защиту один из молодых ханов и теперь готов отпустить его с миром.
Сначала я не поверил своим ушам. Я вспомнил неподвижное тело, лежащее на широкой кровати, сухую стариковскую руку безвольно свесившуюся вниз. В тот день, когда кочевники захватили монастырь, владыка почувствовал себя плохо и наотрез отказался покидать свои покои. Он думал, что не перенесет дорогу и хотел умереть в родной обители.
- Как, - удивился я, - как такое возможно?
- Представляешь, - наконец подал голос Марон, - Гамон давно оплакал его, а старик жив и здоров.
- В это трудно поверить, - сказал я.
Перед моими глазами вставали пылающие постройки и мечущиеся по двору черные тени. Даже сейчас спустя несколько лет я часто слышал во сне истошные крики умирающих монахов и гортанную речь степняков. После войны мы всюду искали владыку, но не нашли ни тела, ни каких-либо свидетельств того, что он остался жив. Страна давно оплакала его и выбрала приемника. Даже самые близкие соратники и ученики считали, что владыка давно вознесся к сверкающим вершинам.
- Я тоже сначала засомневался, - проворчал Ругон, - но клянусь тебе это правда.
- Ты что не рад? - Марон вперил в меня суровый взгляд. Он всегда с недоверием относился ко мне и, похоже, сейчас его прежние подозрения ожили с новой силой.
Конечно, я порадовался за старика, по-своему я был очень привязан к нему. Но в истории чудесного спасения владыки из рук варваров была одна мелочь, которая омрачила мою радость. Владыка был единственным человеком, который знал историю моей жизни. Не той вымышленной жизни, которую я поведал Ругону и остальным, а самой настоящей. Явившись миру, он расскажет обо мне правду и тогда все, кто мне дорог узнают, что Тибон из Регема самозванец, мошенник и плут.
- Я думаю, что наш друг просто не ожидал услышать такую хорошую новость, - неожиданно вступился за меня Ругон. Мне показалось, что в его словах проскользнула едва заметная ирония.
- Вы привезли добрые вести, - сказал я, - давайте выпьем за это.
Марон сделал небольшой глоток и отставил кружку в сторону, а Ругон осушил свою до дна. На улице раздался шум, в дверь постучали, и на пороге появился Полун с большим деревянным блюдом, на которой истекали соком толстые ломти мяса. Торопясь подать угощение гостям его не стали долго держать на огне, поэтому, несмотря на то, что края подрумянились, кое-где сквозь корочку проступила кровь. Я забрал блюдо у Полуна, подождал, пока старик опять закроет за собой дверь и поставил его на середину стола.
- Угощайтесь, друзья.
Разливая вино, я украдкой наблюдал за гостями. Интересно, зачем они пришли? Конечно, я был счастлив увидеть Ругона и узнать, что владыка пережил войну и сейчас находится в добром здравии, но неужели старый воин проделал такой большой путь только для того, чтобы рассказать мне об этом?
