– Помнишь постояльцев из восьмого? Ну тех, нариков, что смылись, не заплатив?
– Ты про Бибов, что ли?
– Я вчера убирал их номер и кое-что нашел. Это тебе не шутки.
Он вытащил из-за спины пистолет.
– Из их номера? – удивилась Лав. Блестящий новенький ствол. Она представила, как Артур Биб вертит эту штучку в руках, прицеливается в человека…
– Говорил же, они наркодилеры. Личный самолет – не смешите меня!.. А под матрасом такое. Ну, мы же способны сложить два плюс два.
Ах, вот оно что?! «Кручусь как могу».
– Что ж теперь делать-то? – растерялась Лав. – Надо им позвонить.
По правде, ей хотелось вновь услышать голос Артура. После его отъезда на душе кошки скребли.
– Они что тебе, дураки – телефон оставлять! Тайни вчера обыскалась. Когда Билл бронировал номер, он записал лишь факс, – сообщил Ванс. – Прикинь, пистолет по факсу! Хе!
– Ну, следует им сообщить, что он у нас, – сказала Лав. Сейчас ей больше всего хотелось выслать по факсу себя.
– Тайни уже отправила им факс по поводу неуплаты. Ни ответа – ни привета. Был бы хоть почтовый адрес – организовали б посылочку, а так… Хотя, наверное, нельзя посылать вместе ствол и обойму, – заметил Ванс, и Лав предпочла не спрашивать, откуда он об этом знает.
Ванс отвел пистолет на вытянутых руках и прицелился в окно.
– Паф! – проронил он. – Ладно, я сам разберусь. Ты только скажи мне, если Биб объявится.
Лав вернулась к стойке. Эта находка заставила ее взглянуть на ситуацию под другим углом. Если Артур Биб и впрямь наркодилер, челночит на своем самолете и возит туда-сюда незаконные грузы, то, по идее, надо радоваться, что он так быстро смылся и между ними ничего не произошло. Только вот почему-то легче ей от этого не стало.
Джему Крендаллу не везло. Конечно, новички часто совершают ошибки, но пора бы с этим завязывать. Страшно потерять работу в разгар сезона, когда на остров хлынули полчища студентов. Попробуй-ка, устройся на новое место. И что? Возвращаться домой и пахать в баре отца? Жить в доме с булимичной сестренкой? Джем даже намазал пеной на зеркале: «Прекращай косячить» – и каждое утро, бреясь, видел эти слова у себя на лбу.
Сперва он дал маху с Уорли. Муж и жена из Атланты – весьма крупная, надо сказать, пара. Каждое утро, когда Джем сновал меж столиков, убирая посуду, они подолгу набивали брюхо. Однажды мистер Уорли не постеснялся последовать за ним на кухню, чтобы забрать с тарелки оставшиеся пару кексов с ягодным ассорти, и у Джема, который не понаслышке знал, что такое неутолимый голод, вырвалось: «Еще бы, они самые вкусные».
Несколько дней спустя дородный господин съезжал. Он расплачивался по счетам, и Лав сказала:
– Десятый номер можно убирать. Уорли съезжают.
Облизав сладкие от пудры пальцы (ему позволяли лакомиться остатками трапезы), Джем произнес:
– Одна нога здесь – другая там, – и ринулся исполнять.
Убирать номера после отъезда гостей – занятие не из приятных. Приходилось ворошить постель, сгребать в охапку простыни с пятнами любви, как в шутку называли их горничные. Джем, конечно, тоже был не прочь посмеяться, да только удовольствия это не прибавляло. Пятна любви – еще полбеды. Бывало, он натыкался на что-нибудь похлеще: кровь, мочу, использованные презервативы, комки жвачки и даже еду. В одной постели среди простыней завалялась крабья клешня. Кроме того, Джему надлежало освобождать мусорные корзины, и он, конечно, предпочитал в них не заглядывать. Забирать из ванной грязные полотенца, махровые халаты и коврик – тоже миленькое дельце. Правда, лучше, чем выковыривать из слива комья спутанных волос.
Вот и в тот раз Джем по обыкновению занялся номером Уорли. Телевизор они не выключили, и между делом Джем слушал сводку спортивных новостей. Убрал с кровати плед, снял одеяло, стянул простыни, стараясь не думать о том, как на них ворочались потные толстяки. Снял с мусорки мешочек для мусора, скрутил его и завязал узлом. Тут показали сводную таблицу матчей, и сразу вспомнился отец со своей коллекцией памятных призов позади барной стойки в «Тюремной башне».
Джем заглянул в шкафы на предмет оставленных вещей, проверил ящики письменного стола. Краем уха он слышал, как Ванс хвастался кому-то, что наткнулся в одном из номеров на какую-то обалденную вещицу – может, женское белье или журнал с непристойностями. По счастью, в шкафу и в столе оказалось пусто.
