Карма не верила в эти страшилки. Но действительность оказалась ещё хуже. Бодхисатва из Кемерово был женат, имел детей, и не собирался с ней жить. Узнав такую новость, она чуть не сгорела от стыда и гнева, начала курить по две пачки в день, дымила сигаретами, как труба крематория, и медитировала на огонь. В местном салоне ей сделали татуировку между грудей – два хохочущих скелета раздвигают ноги. Картинка оказалась пророческой. Летом Карма поехала в Калугу, на тренинг перерождения, и встретила Машу, которая затащила её в свой мир несколькими поцелуями. Ночью они купались в реке, Маша сказала: умри, не бойся, толкнула Карму под воду и сделала своей собственностью, подстилкой и покрывалом. Они поселились на Васильевском острове, в коммуналке, похожей на лабиринт; Маша приходила с работы, брала Карму за руку и не отпускала всю ночь; однажды на рассвете они выбежали на набережную Лейтенанта Шмидта потанцевать и так расколбасились, что скинули одежду. Какой-то случайный припозднившийся иностранец восторженно фотографировал их пляски, и объектив у него становился всё длиннее; под конец они с хохотом иностранца трахнули, отобрали камеру и бросили в Неву. А вскоре у Маши был день рождения, и Карма пошла в салон набивать на лобке любящие глаза – в подарок любовнице, но так вышло, что сама внезапно влюбилась в татуировщика, очень высокого, выше двух метров, молодого красавца с длинными тонкими пальцами, который во время работы склонялся над ней, словно гинеколог. Он был такой худой, что Карма, предвкушая, как будет с ним обниматься, представляла себя пандой, залезающей на бамбук. Но вот незадача, маленькое препятствие: этот Миша (бамбук-гинеколог) встречался с мальчиками. Нежные питерские геи, озабоченные классовой борьбой. Собираясь вместе, они бесконечно трындели о социализме и левом движении. Карма не понимала ни слова. Пришлось читать “Капитал”, смотреть фильмы Годара и продавать марксистские газеты у Казанского собора. От Маши она ушла; та устраивала дикие сцены. Но для неё, если что-то закончилось, то его больше нет, никаких камбэков. Только вперёд. Правда, Миша оставался к ней нежно-прохладен, часами говорил про май 1968 года и общество спектакля, прячась в чужом прошлом, как под водой. И тогда она придумала новую картинку на коже – окей, не сама придумала: была в кино, смотрела американскую “Девушку с татуировкой дракона”, одна, Миша отрицал “голливудскую пропаганду”, – и, глядя на экран, поняла, что ей срочно нужен дракон на спине, обвивающий хвостом шею и ныряющий вдоль позвоночника за жемчужиной на заднице. Вернувшись из кино, она попросила Мишу набить дракона. Он вдохновился этой идеей, и, когда дошёл до жемчужины, у них всё получилось. В тот раз ограбление ювелирного было таким реалистичным, что настоящая полиция явилась узнать: почему девушка кричит в татуировочном салоне? Однако это странное счастье продолжалось недолго. Миша часто хандрил из-за грехопадения в буржуазную гетеросексуальность – и через месяц надоел Карме. Она уехала в Москву, настоящий Вавилон секса: каждый следующий круче прежнего, бесконечная лестница в небо. Вот она, на левой ноге, идёт от подъёма ступни до бедра…
– Ты так щедро даришь любовникам поверхность своего тела. Что будешь делать, когда она закончится?
Карма засмеялась.
– Да, вот такая я пруца[2]. Но для бодхисатвы всегда найдётся место в моей книге.
Утром внезапно скончалось лето, и температура упала до около ноля. Пошёл дождь, замешанный со снегом, ветер усилился до 15 метров в секунду. Трудно поверить, что ещё вчера мы купались. В конце августа погода на Алтае непредсказуема. Метеорологи берут отпуск за свой счёт.
С великим сожалением покинув прекрасный Аскат, я перешёл через мост и занял стартовую позицию на трассе, у рекламного щита с голыми женскими ногами и слоганом: “Быстро. Безболезненно. Навсегда”. Казалось, что речь идёт о чём-то большем, чем депиляция. После ночной ванночки с Кармой всё вокруг казалось не таким, как на самом деле.
По другую сторону трассы дешёвый мотель завлекал водителей объявлением “СТОЯНКА ДУШ”. Трафаретные белые буквы на красном фоне, без запятой. Парковка заполнена обляпанными грязью грузовиками из разных стран. Прямо на рабочем месте утомлённых дальнобойщиков обслуживают добродушные бляди в вязаных шапочках с помпончиками. Это у них что-то вроде униформы и опознавательного знака. Я насчитал шесть пушистых шариков, ритмично прыгавших в кабинах грузовиков.
