Голос в трубке:
– Будите!
Толстая женщина идет к двери, стучится, открывает, включает свет. Ленин-Федор спит на полу. Женщина расталкивает его. Пьяный Ленин открывает глаза.
– Вставай! К телефону! НКВД!
– НКВД?
– Из Москвы.
Ленин встает, качаясь, держась за стенку, выходит в коридор, берет трубку:
– Алло!
Голос в трубке:
– Дядя Федор, это Наташа Филиппова, помните меня? Я подруга Анны Шагал. До войны жила в вашем доме… Наташа…
– Да, помню, помню… Что случилось?
Голос в трубке:
– Анну арестовали! Спрячьте ее сына!
– Какого сына?!
Голос в трубке:
– Вы знаете какого!.. А лучше, если привезете его в Москву и отдадите отцу…
– Ты из НКВД?
Голос в трубке:
– Нет, дядя Федор, я Наташа Филиппова! Я хочу сделать… хорошее… Бог… Он же смотрит на нас сверху, да, дядя Федор?..
Пьяный Федор не очень вникает в путаные слова Наташи Филипповой:
– Да, смотрит… смотрит… все видит…
Посольство Соединенных Штатов Америки. На ветру развевается звездно-полосатый флаг. Через арку посольства въезжают и выезжают машины.
Недалеко от арки, под деревом, стоят двое. Ленин и священник, одетый в потертый пиджак, с неумело повязанным галстуком. Ленин и священник смотрят на машины, на людей, входящих и выходящих из посольства.
– Где ж этот чертов американец?
– Помнишь школьную песенку: «Один американец засунул в жопу палец», – вдруг говорит священник.
– Батюшка, что вы?!
– То, что устал ждать…
– Вот он идет!
– Слава богу!
– Пойдем за ним, здесь встречаться опасно…
Высокий священник в коротком мятом пиджачке и Ленин в аккуратном ленинском наряде, в галстуке в горошек, идут за Эрвином Кристофером, не упуская его из виду. В сквере они решили подойти к нему.
У старой гостиницы стоит пикап Американского Красного Креста. Из гостиничного подъезда выходят священник и Ленин, они несут большую сумку. Открывают дверь пикапа, кладут сумку на заднее сиденье. Прощаются с Эрвином. Пикап трогается.
– С Богом! – произносит священник.
Священник и Ленин провожают взглядами пикап, который выезжает на набережную Москвы-реки.
Эрвин едет по темным московским улочкам, боясь хвоста, он долго петляет, делая резкие, нелогичные завороты, наконец, успокоившись, останавливается в пустом переулке, у освещенной витрины фотоателье. Оборачивается и в нетерпении раскрывает сумку. На большой подушке лежит младенец.
– Эй!
Младенец спит. Эрвин смотрит на сына. Неожиданно он слышит женский голос:
– Кормящая мать не нужна?
Незнакомая женщина улыбается, открывает дверцу машины.
– Вы что?
За спиной Эрвина раздается мужской голос:
– Спокойно, Кристофер, спокойно.
Мужские руки прижали Эрвина к сиденью. Он почувствовал себя полупридушенным.
Женщина достала сумку, руки отпустили Эрвина. Он увидел троих, поспешно садящихся в черную машину. Эрвин мгновение тупо смотрит им вслед, потом выскакивает наружу. Машина срывается с места и исчезает. На лице Эрвина отчаяние, слезы. Он никогда не плакал, а тут непонятно откуда появились эти мокрые струйки.
Он едет по узким московским переулкам. Неожиданно он увидел ту черную машину. Она стоит с поднятым капотом. Двое мужчин склонились над испорченным мотором.
Эрвин напрягся, проехал мимо. На него не обратили внимания. Остановился. Вышел из машины. Вошел в подъезд дома, сквозь который можно выйти на улицу, где стоит та машина.
Эрвин прижался к дверям подъезда, видит машину НКВД.
Женщина сидит на заднем сиденье, смотрит на витрину продуктового магазина, в которой стоят большие гипсовые фигуры трех поросят.
Женщина вышла из машины, пошла к магазину, на ходу что-то сказав мужчинам. Эрвин решительным шагом вышел из подъезда.
Подойдя к машине, Эрвин осторожно открыл заднюю дверцу и взял сумку. На удачу мимо прогромыхал рефрижератор, поэтому шум открываемой дверцы не был услышан.
Эрвин пошел назад к подъезду. Тут его сквозь витринное стекло увидела находящаяся в магазине женщина. Она выскочила и побежала к Эрвину наперерез.
Эрвин удивился, когда увидел свою ногу, которая изо всей силы ударила женщину в живот. Он бежит к своему пикапу. Впрыгивает в него. Выезжая со двора, видит бегущих ему навстречу мужчин. Он объезжает их. Видит разъяренные лица. Оставив позади преследователей, Эрвин засмеялся, сам не веря в удачу.
