Порфирий слишком мало говорит нам
о молодости Плотина, чтобы можно было дать ее психологическую интерпретацию и
различить признаки "меланхолического синдрома". Ничто в рассказе
Порфирия не позволяет утверждать, что для того, чтобы последовать за Гордианом, идущим к Персии, Плотин внезапно покинул
Александрию и оставил Аммония. С таким же основанием можно предположить, что
сам Аммоний посоветовал ему совершить эту философскую экспедицию, это
"паломничество к истокам" восточной мудрости, которая с незапамятных
времен интересовала греческих философов. Что неясно в повествовании Порфирия,
это каким образом Плотину удалось приблизиться к императору Гордиану.
Как отмечает Р.Хардер (стр. 84-85), за этим
приключением Плотина стоят политические течения, которые нам неизвестны. Чтобы
Плотин мог участвовать в экспедиции и сопровождать императора, у него должны
были быть хорошие отношения с сенаторами – приближенными императора. Эту
гипотезу подтверждает бегство Плотина после убийства Гордиана.
Гордиан был убит во время солдатского мятежа. Власть
захватил узурпатор Филипп. Итак, Плотин скрывается с большим трудом как
замешанный в связях со сторонниками императора Гордиана.
Мы не знаем, почему он после этого отправляется в Рим, а не в Афины, например.
Но, возможно, по прибытии в столицу Империи Плотин не был, как воображают,
"неизвестным скромным александрийцем" (Брейе,
стр. VI). Если, как можно предположить, на Востоке у него уже были встречи с
сенаторской аристократией, то неудивительно, что в Риме он оказывается в
дружеских отношениях с такими людьми, как Кастриций
Фирм, Марцелл Оронтий, Сабиллин и Рогациан (Жизнь Пл. 7, 24), которые принадлежат к этому кругу.
Что касается аскетизма Плотина,
то в нем нет ничего мрачного или болезненного. В нем нет ничего, что бы не соответствовало многовековой традиции образа жизни
философа.
Плотин не говорит о своем
происхождении, родине, родителях? Он просто применяет на практике советы стоика
Эпиктета:
"Если
правда то, что между Богом и людьми есть родство, как утверждают философы,
людям остается лишь следовать примеру Сократа, то есть никогда не отвечать тому кто спрашивает, из какой они страны: "Я –
гражданин Афин или Коринфа", а только: "Я – гражданин мира". Изучив строение Вселенной, постигнув, что над всем есть опережающее,
доминирующее и всеобъемлющее "Все", включающее Бога и людей, которое
породило не только твоего отца и деда, но и все, что живет и произрастает на
земле, особенно разумные существа, ибо они по природе своей сообщаются с Богом,
связуемые с Ним разумом, как не назвать себя
гражданином мира? Как не назвать себя сыном Бога?" (Эпиктет,
"Беседы", I 9, 1).
Плотин будто бы не соблюдал
"самых элементарных требований гигиены"? Это неверно. Плотин не
пренебрегает заботой с своем теле. У него есть
постоянные массажисты. Видимо, это рабы из дома Гемины, где он живет. И,
вероятнее всего, именно в отдельном бассейне этого дома он купается перед
массажем, согласно римскому обычаю. Плотин не посещает бани просто потому, что
эти заведения были местом забавы, развлечений и удовольствий. По этому поводу
стоит перечитать пятьдесят шестое письмо Сенеки, который описывает
оглушительный шум в бане поблизости от него, хлопанье рук массажистов, громкое
дыхание гимнастов, вопли продавцов сосисок и напитков, кряхтенье эпиляторов и крики их клиентов, вой пойманных на месте
преступления воров и взрывы ярости забияк. Плотин никогда не согласится
участвовать в этой суматохе, даже когда его постоянных массажистов унесет
эпидемия чумы.
Он мало ест и мало спит? Здесь
тоже нет ничего необычного. Привычка к вегетарианству давно уже укоренилась
благодаря влиянию пифагореизма. Люди соблюдали умеренность в пище не из
аскетизма, а ради здоровья. Сам Плотин напоминает об этом, нападая на
гностиков, утверждавших, что могут излечивать болезни путем заклятия злых
духов:
"Они
утверждают, что очищают тела от болезней. Если бы они делали это, как философы,
прибегая к умеренности и строгому режиму, они были бы правы" (II 9, 14,
11).
