Тук-тук-тук,
Тук-тук-тук,
Тук-тук-тук,
Тук-тук-тук,
- слышатся возгласы каблуков, соединяющиеся в однообразное стихотворение Теодора Драйзера…»
Староверцев снова подошел к старухе, занес над нею кулак и ударил по краю лба, на сей раз сделав это немного сильнее.
Гордеев внезапно встал и направился к линии двери, но выглядело это не так, будто чаша терпения его переполнилась, и он решился на что-то или же действовал под властью некоего внезапного порыва, - нет, это скорее было сродни тому же самому чувству, которое испытал он один раз во время разговора с Великовским, когда его дядя рассказал о таксисте, сбившем Фрилянда, – ноги сами подняли его туловище, - но на этот раз Гордеев находился в каком-то заторможенном состоянии: по выражению его профиля, и, особенно, по его глазу, внутри которого, казалось, водили хороводы какие-то таинственные искры, - по всему этому можно было догадаться, что рассказ старухи находится теперь где-то внутри него. Когда Староверцев понял, что Гордеев уходит, его полугубы, казалось, растянулись в чуть заметной улыбке, а старуха все продолжала говорить, как будто даже по инерции, и еще долго профессор не мог остановить ее.
Гордеев вышел в плоскость улицы; он знал, что Великовский сейчас в министерстве, но не помнил, как добраться туда из этой части города. Он остановил прохожего и спросил.
-Я объясню вам, но только если вы заплатите мне, - ответил тот совершенно спокойно.
Гордеев побледнел и поспешно прошел мимо, а искры в его глазу завращались только еще быстрее.
Вскоре он вроде бы вышел на знакомую улицу и уже понял, как ему идти, но тут его ждала неожиданность – когда он нашел на один из домов, из-за деревьев, росших перед домом, выскочил какой-то старик и угрожающе выпалил:
-Вы заслонили собой ту часть сада, которая принадлежит мне, вступили на чужую территорию. Пожалуйста, заплатите штраф, - и старик назвал сумму.
-Да вы шутите!
-Нисколько, милый человек! Если не заплатите, сейчас же отведу вас в участок.
Напряженная пауза.
-У меня нет столько денег с собой, - произнес Гордеев.
-Это не мои проблемы, - с готовностью ответил старик и пожал плечом.
Они препирались бы еще долго, если бы из дома не показалась женщина, которая, услышав разговор на улице, решила, по ее собственному выражению, «вправить старику мозги», - она говорила, что сад общий, и пусть этот молодой человек платит всем, кто живет в доме; и пока они спорили, Гордееву удалось-таки незаметно улизнуть: он поднялся вверх плоскости и обогнул их так, чтобы не заслонять собою, (иначе они увидели бы, что он хочет уйти), а потом спустился опять вниз, в ту часть плоскости, которая относилась к тротуару, и некоторое время шел очень быстро, а потом, когда уже был от них на приличном расстоянии сделал резкий рывок и побежал.
Опасаясь, что кто-нибудь может снова остановить его и потребовать деньги, он решил более не сбавлять темпа, но если от внешнего мира ему удалось таким образом отгородиться, то внутри его головы, помимо назойливо кружащегося в ней рассказа старухи, появился очень странный писклявый голосок, который назойливо повторял ему, что он за все и всегда должен платить.
Раньше, десять лет назад, когда Великовский еще особенной власти не имел, было спокойнее…вот ты бежишь сейчас раз-два, раз-два, раз-два – наверняка доставляешь кому-нибудь неудобства, - значит, придется заплатить…И вдруг Великовский на картине начинает двигаться!.. Сходит со стены и говорит, как это ловко ему удалось прикинуться. «Я всегда за вами наблюдаю, так и знайте!»… Да-да, а вдруг ты сейчас невзначай собьешь кого-нибудь? Придется платить!.. Раз-два, раз-два, раз-два… Мой Иван Тимофеич увидел это по телевизору и так переволновался, что попал в больницу с сердечным приступом – там-то его врачи и оприходовали… или тебе захочется пить, а? Денег не хватит на стакан воды, из лужи придется… но ведь и это частная собственность!.. Раз-два, раз-два, раз-два… Манекены все то и дело посматривают на картину, которая висит на стене, своими безжизненными глазами посматривают, а на ней Великовский, у зеркала стоит, да еще так хорошо нарисован, как будто это, ей-богу, сам он… раз-два, раз-два, раз-два… произнес слово – плати, шагнул – плати, сделал вздох – плати…а если нет денег, то это твои проблемы, попадешь в участок или, еще того хуже, в больницу – там-то тебя быстро оприходуют… раз-два, раз-два, раз-два… да-да, сам это он и был, в глазу-то его все эти погончики и форма, и сами ветераны отражались, смотрел, изучал и посмеивался про себя, как это ему ловко удалось совершить подтасовку…
