* * *
Казалось, незадачи неолевантийцев, промышляющих манипуляциями с печатным словом, должны были чему–то их научить. Чему же? С целью выяснить чему, после одного Его пост–инсультного «звонка» друзья автора решили издание Мартиролога «Площадь РАЗГУЛЯЙ» ускорить.
«Детдомовские сверстники Вениамина Додина, потерявшиеся в жестоком хаосе жизни, но оставшиеся в памяти, — и всё ещё без надежды требовавшие хоть в каком–то качестве оставить их на земле, — они ждут.
Ждут они! А пепел стучит, — известно, — не только в сердце Клааса!».
И вот, 28 ноября 2007 года доверенное лицо Совета Друзей тяжело больного автора подписывает с некоей иерусалимской амутот «ФИЛОИБЛОН» (издательской конторой) на слух приличных хозяйчиков Леонида Юниверга и Владимира Френкеля ДОГОВОР на сумму 14 тыс. шекелей (примерно 4 тыс. долларов) на издание 650 стр. рукописи Вениамина Додина — «Площадь РАЗГУЛЯЙ». По договору обязанностью их было «редактирование книги (лёгкое)»
(Так в документе! К редактированию своих специальных и литературных работ автор никогда никого не подпускал). Контролировать работу по Договору, сполна уплатив им договоренную сумму, заказчик не стал: ведущий подрядчик показался ему, — понятия не имеющему о повадках местных «высоких договаривающихся сторон», — особью приличной и даже интеллигентной. Другое дело, знаком он с приличиями тех только, кто строит в столице и за её пределами транспортные путепроводы, — автотрассы, мосты и тоннели, — которыми сам занят. Да и контролировать издателей не пытается, воспитанный в уважении к подписанным договорам и высказанным словам, находясь постоянно на объектах строительства и до предела загруженный действительно серьёзнейшей работой.
Контролировать «приличных людей» не мог и сам автор: после инсульта был не в состоянии ни нормально разговаривать, ни тем более уследить за воровскими манипуляциями нахраписто наглой «высокой договорившейся» субстанции. А уж спорить с нею и вовсе не мог. Эта категория деляг быстро определяет недееспособность, беспомощность клиента и безмерность собственной безнаказанности… Так, издатели однажды огорошили автора сентенцией вроде: «рукопись необходимо сократить, так как клей в их (?!) типографии не скрепляет более пятисот листов!»; на вопрос: — Это, что ж, рукопись моя — она у вас — как «гвоздь не от той стенки», что ли? Или стенка не для того гвоздя? Зачем же мне такая типография? — Они промолчали. Или, к примеру, «мотив» выламывания из текста беседы автора с его школьной преподавательницей (важнейшей для понимания характера преступления, в котором подозревается профессорша Штерн) — главного составляющего романа — «объясняется» автору 2,5 десятка справочных и учебных монографий, изданных в собственной его авторской редакции!: — «Она не могла так говорить!»?…(И такое решают «издатели», понятия не имеющие, — как оказалось, — о стилистике, тем более, о русской разговорной речи (наши юристы и эксперты продемонстрируют это на фиксированных примерах). Остальное вымарывается без попыток объяснить — молча, нагло… Как подсказано было автору — то была «страшная месть» местных нацистов–доброхотов за его прогремевшую статью «Где был Бог», опубликованную в Тель—Авиве, потом в Российском журнале МОСКВА и переведенную для СМИ Европы, Азии и США.
Статью, по подлинным материалам Российских архивов, рассказавшую о большевистско–комиссаро–бандитской расправе над Россиею в 1918–1926 гг.
В шок повергшую не одних только местных радетелей ангельской непорочности своих советских предтеч…
Не потому ли за семь месяцев «работы» над 650–и страничным фолиантом автора его «пригласили» к «шпицалистам» на …два полуторачасовых сеанса, в коих о самой рукописи и о редактировании её слова не было сказано!?… В результате «редактирование книги (лёгкое)»
«выполнено» было «издателями» следующим оригинальным образом.
По указке неких швондеров — «советчиков», — не удосужившись предварительно внимательно прочесть текст романа-Мартиролога!!! и не поняв смысла его, — издатели, прежде всего, «утеряли» уникальный список-перечень «пропущенных» профессоршей Штерн через Даниловский Детприемник и Латышский Детдом на Новобасманной 19, а затем без вести пропавших 32–х сирот–россиян. И в творческом раже «спасения чести евреев» не заметили даже чёткого (в цвете!) деления романа на пронумерованные главы! Пришлось («самому редактору», демонстрируя лицом крайнее возмущение по поводу «внезапного(?), — когда макет книги уже был готов, — авторского замечания!») в уже кое–как выстроенный (сляпанный) в абзацы и строки текст запихивать впопыхах — вкривь и вкось — утерянные было символы глав.
