Многие годы работы комиссии И. П.Алексахина все эти дотошные «еврейские эксперты» собирали между делом и, разобравшись промеж себя, готовили обусловленные разделы своей «национальной истории». А комбриг Георгий Самойлович Иссерсон и штафирка Яков Исаакович Бахрах (Оба в миру — каждый в своей области — деятели великие и шустрые непередаваемо), несмотря на преклонные года вовсе преуспели. И вместе с Дмитрием Волкогоновым и Натаном Эйдельманом первыми ухитрились отредактировать и до кончины тиснуть (даже за бугром, академическим изданием для национальных библиотек и именитых университетов) четыре «Больших (трехтомных, в 2870, 2944, 2888 и 2911 страниц, соответственно) Энциклопедических сборника» (Подумалось как–то автору: вот бы одним из таких фолиантиков — да по затылку Конквисту — недотёпе и путанику, с его «Большим террором 1937 года»! Дружески, дружески)…
«Обязательно надо отметить и оценить, — во всех мерзких подробностях его, — зеркальное это отражение страшного лица одного лишь только из секторов заплечного хозяйничанья бандо–большевиков до начала жидо–кавказской разборки (пишет сам автор). В принципе, скрупулёзный исследовательский труд, вышедший из–под рук товарищей моих — евреев–патриархов. Проще, свидетельство еврейского участия в самоновейшей российской истории. Ведь работа их над этим свидетельством была, — без дураков, — многолетним с их стороны общественным подвигом пожилых, больных в большинстве своём, учёных-мудрецов. До того, все как один, отбывших за грехи молодости 20–и летние тюремно–лагерные сроки. И знать надо: «старые развалины» эти — вне 3–х еженедельных четырёхчасовых вечеров изматывавшей «общественной деятельности» в мрачных казематах дома 3, по Никитникову переулку («Зоны ЦК», меж Ильинкой и Варваркой) — они ещё и работали! Трудились!
Вкалывали ещё «на свою оборонку»! Кто в собственных, именных даже, институтских лабораториях. Кто на ВУЗовских, мировой известности, кафедрах… Единственно, что позволяло выдерживать им такой темп (по великому Фрунзику Мкртчяну): «я так думаю», это умиротворяющее лицезрение, — сквозь плохо (даже в Высокой партийной конторе) мытые окна, — чудных цветных оконных же витражей прижатой к зданию, где работала комиссия, дворовой церкви Иоанна Предтечи Рождества.
…Что до конечных результатов личных исследований членами комиссии доставляемых со всего СССР архивов?…Известны судьбы лишь только третьих(?) экземпляров сшитых в фирменные папки и зарегистрированных «Дел» с Отчётами и Протоколами Комиссии.
Предназначались они в качестве… вознаграждения (премий!) выдающимся, в основном известным во властных кругах составителям их. Для чего они передавались этим штатным «членам Комиссии для ответственного хранения в их личных библиотеках» с последующей передачей (?) в особые фонды Главных библиотек страны. Счастливчики утверждали, что после более чем десятилетней «консервации», — и лишь только с мая 1987 года после «необременительной таможенной процедуры», — эти экземпляры переводились за немалую цену «в установленном порядке» (непременно, якобы, в нотариальном сопровождении) в именные фонды книгохранилищ США (Конгресса, Гарвардского, Колумбийского университетов), Кембриджского и Оксфордского университетов (Британия). И Интерпола.
Наконец, — по команде министра внутренних дел Николая Щёлокова, а сразу после августа 1991 года и Председателя КГБ Вадима Бакатина (известного любителя чтения на ночь подобных материалов), в нескольких копиях, — даже в некие спец хранилища собственной державы.
В 1991–1998 гг. документы эти стали органической частью компьютерной базы (достоянием) ЮНЕСКО. ООН…»
Законно, не законно всё это, — то другой вопрос. Но с позиций информативности справедливо: «Народ–интересант, — где бы он ни был, а он везде, — где бы представители его ни жили–были и свирепствовали, должен знать своих героев». Стесняться такого разворота событий грех. Беснование по этому поводу неприлично и напрасно.
Тем более, надежды замаранных, на вечное молчание закрытых пока страшных источников их беспокойства эфемерны. Как несбыточны они и на «развал России» с вожделенным «окончательным хаосом» и, хотя бы, новыми адресными сожжениями хранилищ государственных бумаг. Словом, на повторение «1992 года». «Освободившись от балласта приобретенных в незапамятные века сателлитов и всёрьёз начав осваивать ресурсы развития», всё ещё не оправившаяся от «штатных смут» держава — как не раз — вновь, на минуточку, «сосредоточится» («на коленях стояла лишь только в воображении ползавших вокруг на брюхе»). И «возвратится к осмыслению собственной истории» (Цитаты по российскому TV). Значит, к архивам – куда ещё–то?… А вот там?…Там — что есть. А есть всё тот же «Беленький бычок». Бездна!
