– Эй, Бобо!
Маленький мальчик в белой майке с вышитыми на груди контурами креста, пронзающего алое пылающее сердце, пришел за кассетой.
– Где у тебя «Я слопаю тебя живьем»?
– Нету. – Бобо нервно потер нос.
– Все еще нету?
Бобо пожал плечами.
– Я достану тебе другую копию.
– А когда?
– Не знаю. Когда пришлют.
Мальчик нахмурился.
– Ты уже три недели только это и твердишь.
– Ну а что мне тебе говорить? Я заказал ее, все путем, а компания мне не шлет, понял?
– Врешь, хрен собачий.
И мальчик со знаком Святого Сердца на груди бросился прочь.
Бобо выглядел как Ясир. Арафат или как Ринго Старр – в зависимости от того, как ты к нему относишься. Он брился, должно быть, не чаще раза в неделю, носил джинсы, болтающиеся на его тощей заднице, и вечно заляпанную спереди рубаху. Этот ублюдок не больно-то переменился с тех пор, как учился а старших классах. Тоцци вспомнил, что Бобо вечно ухитрялся вляпаться в дерьмо. Странно было встретить человека, которого ты не видел столько времени и который запомнился тебе вертлявым и прыщавым подростком, а теперь стал лысеющим вислопузым дядькой. И тут внимание Тоцци привлекло нечто, плохо согласующееся с былым Бобо: первоклассные золотые часы, свободно болтающиеся на волосатом запястье.
Тоцци подождал, пока патрульный полицейский не уберется восвояси, а потом подошел поздороваться с былым однокашником по школе Святого Вергилия.
– Бобо, – окликнул он, прокладывая себе в толпе дорогу к стойке, – как дела?
– Привет! А у тебя? – автоматически ответил Бобо.
Сперва он не узнал Тоцци, ведь столько воды утекло. А затем Бобо посмотрел на него попристальней: в лице промелькнуло нечто знакомое.
– Тоц?
– Так и знал, что ты не в силах меня забыть.
На лице у Тоцци играла приветливая улыбка. Ясное дело, Бобо был не в силах забыть его. Тоцци знал, что Бобо известно о том, что он служит в ФБР, а Бобо знал, что Тоцци известно о том, что он отсидел свое в тюряге.
– Как же мне забыть тебя, Тоцци? Хватит валять дурака.
Бобо сунул в рот горящую сигарету и жестом ложного великодушия простер руки навстречу Тоцци. Тот подумал, уж не собираются ли его часом обнять.
– Бобо, надо потолковать.
Тоцци зашел за стойку и мотнул головой в сторону чуланчика.
– А здесь мы потолковать не можем? У меня клиенты.
Бобо задергался.
Тоцци обнял его за плечи.
– Ясное дело, только мне нужно тебя кой о чем расспросить. Твой парень и без тебя управится.
Черномазый парень и не думал удивляться его появлению. Ему было не привыкать, когда незнакомцы приходили о чем-нибудь потолковать с Бобо.
– Не дергайся. Всего пара вопросов.
Тоцци вновь ослепительно улыбнулся и втолкнул Бобо в чуланчик, заставленный от пола до-потолка бурыми пластиковыми коробками с видеокассетами.
– Слышал, что ты перебрался на запад, Тоц. – Бобо ощерился, как маленький хищный зверек. – Так что стряслось? Ты вернулся?
– Это не выгорело. – Тоцци поглядел на стопку видеомагнитофонов в коробках, приставленную с внутренней стороны к двери чуланчика. – Расскажи-ка лучше, как идут дела.
Бобо смутился.
– Да, в общем, неплохо. Грех жаловаться.
– Хочу сказать, с тех пор, как ты занялся этим. – Тоцци указал на полки с кассетами. – С тех пор, как твоего шефа упекли.
Бобо не то рассмеялся, не то закашлялся и нервно стряхнул сигаретный пепел на пол.
– О чем это ты, Тоц?
Тоцци, ухмыльнувшись, покачал головой. И этого тоже ему следовало ожидать. Парни вроде Бобо ни за что не скажут тебе, что работают на таких людей, как Луккарелли, разве что когда начнут друг перед дружкой хвастаться. Он вновь поглядел на стопку видеомагнитофонов.
– Продаются? – спросил он. – Мне как раз нужен.
– Эти? Нет, извини, Тоц, эти не продаются.
– Не продаются? А что они тут делают?
– Они сломанные. Их принесли в починку.
Тоцци огляделся по сторонам.
– Что-то, Бобо, я не вижу никаких инструментов.
– Ну я же не сам их чиню. Приходит мужик, забирает их и чинит у себя дома. А я только посредник, ясно?
– Нет, Бобо, не ясно. Я не вижу на них квитанций. Как ты запоминаешь, который кому принадлежит?
Бобо закусил губу.
– Послушай, Тоц, это что, визит вежливости или еще как?
– Я ведь только спросил.
