Ее муж не сводил с нее глаз, не сдвинувшись ни на дюйм.
– Я не могу позволить тебе встать. – Голос его был сиплым от пережитых страданий. – Габби, я так люблю тебя! – Он взял ее лицо в ладони. – Я не могу жить без тебя, ты знаешь это?
– Значит, теперь ты в меня влюблен? – хмыкнула Габби.
– Я не должен был лгать тебе, – повинился Квил, наклоняясь, чтобы ее поцеловать. – Но я рад, что сделал это, потому что, если бы я не обжулил тебя, у меня не было бы сейчас любимой жены.
– Ты не лгал мне, – улыбнулась Габби.
Квил задержал рот на волосок от ее губ.
– Ты был влюблен в меня, – продолжала его жена. – Просто ты не знал этого. «Горю я, изнываю и погибну», – прошептала она. – Помнишь?
И он вспомнил жгучее желание, которое испытывал к невесте своего брата, и свои действия, поправшие все правила джентльменского поведения. Он застонал.
– Я полагаю, ты права. Ох, до чего же неудобно иметь смышленую жену! Я влюбился в тебя еще в порту. – Квил слегка задевал ее губами, очень мягко и нежно. – Но между тем, что было и есть, нет даже отдаленного сходства. Сейчас я по уши влюблен в тебя.
– О, Квил, – успела сказать Габби, прежде чем он закрыл ей рот поцелуем. – Подожди. – Она оттолкнула его от себя. – Мне нужно срочно подняться.
Но у него были другие планы.
– Ты вылечила меня, – прошептал он. – Моя любимая жена исцелила меня, и я намерен услаждать ее день и ночь. И все это утро тоже.
Габби затихла. Глаза ее заблестели.
– Я тоже люблю тебя, ты знаешь это? Только человек, которого я полюбила так страстно, мог заставить меня натворить столько глупостей. Теперь я это поняла.
– Я удалю из дома все отравы, – пригрозил Квил. – И тяжелые предметы тоже, раз у меня такая жена. И я в ужасе, – прошептал он около ее губ, – что наши дети унаследуют ее свирепый характер. – Он навалился на нее всей тяжестью своего тела.
– Квил! Мне нужно встать! Пусти меня! – Габби попыталась спихнуть его с себя.
– Не пущу. – Глаза его потемнели от страсти. – Я хочу, чтобы ты осталась со мной в постели.
– Но я не могу! – закричала Габби.
– А я не могу выпустить тебя из поля зрения. Я думаю отныне мы будем жить в постели.
– Квил!
– Тебе это не нравится?
Повалив ее на спину, Квил принялся покрывать ее нос и глаза поцелуями. Она извивалась под ним, пытаясь освободиться. Он плохо слышал, что она говорила, так как был слишком опьянен радостью.
Габби была вынуждена взвыть, чтобы он ее наконец услышал.
– Квил, ты должен отпустить меня! У меня очень специфическая реакция на лекарство Судхакара… мне кажется, будто я выпила целое озеро. Мне срочно нужно в сортир!
Квил разразился хохотом.
Его жена продолжала неистово вырываться, и он испугался за ее бедра, от которых зависела жизнь его будущих детей. И тогда он перекатился на бок и позволил ей встать. Однако это не изменило его планов на день. Нет, на неделю. Он здоровый мужчина, и у него прекрасная жена. У них будет целый выводок ребятишек. Приятная перспектива, разве не так?
Так что впереди у него много работы.
Однажды Камат, торговец фруктами, наблюдал весьма занятную картину. Взбираясь на гору, он остановился отдохнуть перед крутым подъемом. Когда он случайно взглянул вниз, у него глаза на лоб полезли. На берегу Ганга какая-то пара предавалась любви, вероятно, думая, что их никто не видит. У женщины была жемчужно-белая кожа англичанки. Он слышал, что на Англию с неба падает град величиной с плоды манго и ударяет людей по голове. Оттого англичане такие глупые. Он пригляделся к любовникам – похоже, град не повредил других частей тела этих англичан.
Старый человек понимающе вздохнул и продолжил восхождение по извилистой узкой тропке, ведущей к его дому. Хорошо все-таки, что Дженингем наконец умер. Сумасшедшего англичанина бесили подобные вещи, и из-за этого он изгнал из деревни его дочь Сариту вместе с ее мужем. Камат фыркнул. Конечно, Сарита с мужем вернулись через несколько недель, но уже под другим именем. Он был слеп как крот, этот старый Дженингем. Ничего не видел дальше кончика собственного носа.
А там, внизу, англичанин, чья кожа была не так бела, как у его жены, перекатившись на спину, смотрел на облака над ними.
