А теперь говорят, что Иоанн потерял Нормандию – гордое наследство Вильгельма Завоевателя, бриллиант в короне Плантагенетов. Империя падет – Алиенора знала это. Если наследники Филипа окажутся такими же честолюбивыми и упорными, как он, они клочок за клочком перетащат ее к себе. Может, на это уйдет сотня лет, но в конечном счете великая империя, которую создали они с Генри, рухнет, и последствия будут сказываться еще очень долго. «Вот чего мы добились! – мрачно думала она, благодаря Господа за то, что Генри и Ричард не видят этого. – Да, Генри, мы построили великую империю, – размышляла она, – но результаты нашего строительства могут оказаться самыми кровопролитными». Не напрасно ли прожила она свою жизнь? По человеческим понятиям – да, напрасно, чувствовала Алиенора. Когда вся ее энергия растрачена, а надежды растоптаны в прах, что могла она предъявить как плоды лучших своих устремлений на земле? Великий династический брак, который Алиенора, не побоявшись греха, задумала и провела в жизнь, не принес ни счастья, ни мира, хотя и дал ей и Генри мимолетное величие. Они оставили горькое наследство тем, кто пришел после них. Уже приходилось платить по счетам.
Впрочем, Нормандия и проблемы империи не могли заботить ее теперь. У Господа другие мерки. Истинное величие состоит в том, чтобы жить в гармонии с Ним, в том, чтобы жить мудро и властвовать со смирением. Конечно, в жизни Алиеноры случались оглушительные провалы, но она старалась оставаться на коне, даже если мотивы ее и были не очень чисты. Вряд ли о ком-то можно сказать больше. Книга жизни почти дописана, и теперь уже ничего не изменишь. Алиенора покончила с земными делами, оставила их навсегда позади. Пусть Иоанн добирается в ад своими ногами…
Ко времени исчезновения Артура Алиенора уже поняла, что с нее хватит. Она старая, усталая женщина, выполнившая свою задачу. Теперь она искала только монастырского мира и тишины, душевного спокойствия. Первые два Алиенора нашла, но сомневалась, что достигнет третьего. Какой-то мудрец – она забыла кто, она все стала забывать в последнее время – сказал, что кровь нечестивого не даст плодов. Разве Генри не был страшным нечестивцем? Алиенора боялась отвечать на этот вопрос теперь, когда смерть и суд Божий уже совсем рядом. И все же… Если она делала что неправильное, то потом пыталась смягчить последствия и искала прощения. Ведь Господу свойственно милосердие. Может быть, она должна последовать совету настоятельницы и верить в Него, ждать смерти безмятежно, принять ее, а не страшиться.
И вот Алиенора здесь, в монашеском одеянии, среди других монахинь. Она чуть шелохнулась на узкой кровати, и молодая монашка оторвалась от своей книги. По-прежнему без сознания, подумала девушка. Она не знала, что в старой даме, лежащей перед ней, происходит едва заметное изменение. Но сама Алиенора вдруг радостно почувствовала, как распахнулась золотая дверь, открылась, чтобы принять ее, и теперь она плывет к сиянию, изливающемуся изнутри, ослепляющему своим великолепием. Последняя ясная мысль Алиеноры была: никто из нас не знает точно, что там, за дверью вечности, но наш Господь добр, наши близкие Его попечением будут ждать нас там, и мы встретимся в раю, который превосходит все, что мы представляем о нем на земле.
Владей Алиенора голосом, то закричала бы в восторге, потому что движение ее прекратилось, она замерла в потоке света и снова, как много лет назад во сне, увидела яркий золотой венец, излучающий ослепительный свет, корону, не имеющую ни начала, ни конца, такую великолепно чистую и блистательную своим обещанием вечной радости. И в это чудное мгновение, когда свеча рядом с ее кроватью мигнула и погасла, а молодая монахиня в тревоге стала звать настоятельницу, Алиенора почувствовала, как ее душа внезапно обрела крылья и полетела на юг – к Пуатье, Бордо, Аквитании…
Этот роман основан на исторических фактах. Однако Алиенора Аквитанская жила в XII веке, и, как я обнаружила, готовя ее биографию в 1970–1990 годах, современные ей источники относительно редки. В ходе этой работы мне впервые пришла в голову мысль писать исторические романы. Написание биографии жившего в Средневековье человека, в особенности биографии женщины, представляет собой главным образом собирание фрагментов информации и осмысление их. Эта работа нередко разочаровывает, поскольку в жизни исторической личности обнаруживаются пробелы, которые нечем заполнить. И вот в один прекрасный день, когда я поняла, что не смогу продвинуться дальше по одной конкретной линии исследования, мне пришло в голову, что пробелы можно заполнить, если писать не биографию, а исторический роман, потому что, как мне тогда показалось, романист не обязан работать в строгих рамках, которыми ограничен историк.
