— Полагаю, нам следует познакомиться получше.
После событий в Гьонг-ши, я старалась изо всех сил не знакомиться с животными близко. Единственным исключением был пёс, Медвежонок, живший в Дисциплине. В основном я винила его за то, что он не был кошкой, что, если подумать, было несправедливо. Я проверила внутренний край седла. Там было имя лошади — «Искра». Заглянув лошади под брюхо, я узнала, что Искра — кобыла.
— Привет, Искра. Я — Эвви. Ты это уже наверное знаешь. Мне нужно, чтобы ты тихо подождала здесь. Нам ещё придётся побегать. Я попробую принести тебе угощения, когда вернусь.
А ещё я подумала: «И если они не позволят мне взять тебя на корабль, то мне придётся оставить тебя здесь на погибель».
Она издала счастливый лошадиный храп, и ткнула меня носом. Я помедлила, потом обтёрла её несколькими горстями сухих листьев. После этого я утёрла себе глаза — они слезились — и пошла в Мохэррин.
На открытом пространстве перед постоялым двором были телеги, но немного. Готова поспорить, что те, кто мог себе позволить хорошие телеги, уже уехали, спеша получить места на кораблях. Во дворе ждали люди со своими узлами и лошадьми, ослами или мулами, если таковые были. Я также видела собак, овец, коз, и корзины и клетки с кошками и птицами. Я отвернулась. Я не хотела говорить им, что скорее всего животных им с собой взять не позволят. Слуги с постоялого двора таскали ящики, укладывая их на телеги. Они были слишком заняты, и лишь кивали мне, уворачиваясь от игравших во дворе детей. Почему эти люди ещё не выехали? Они что, ждали кого-то? Тахар, может быть, или Азазэ.
В общей комнате постоялого двора я обнаружила Азазэ, которая складывала одеяла, одновременно руководя служанками, которые накладывали в горшки еду.
— Не этот, у него крышка треснута! На первой же кочке зальёт нас рыбным рассолом! Фиру́з, ту корзину уложи плотнее — мы не на пикник едем.
Азазэ коротко глянула на меня тёмным взглядом:
— Эвви, ты должна была помогать детям Осуина.
— Они уже в пути, с Джаятом, двумя твоими конюхами и Луво, — сказала я ей. — Ещё немного помощи — и тогда они вообще сюда не доберутся. Ты Розторн видела?
Азазэ посмотрела на меня, задрав свой похожий на клюв нос:
— Мне кажется, или я слышу от тебя грубости, девочка?
Она осмотрела меня, и хмыкнула:
— Садись.
Она начала выкладывать всякую всячину из кувшинов и корзин на тарелку.
— Если я что и усвоила про магов за свои годы, так это то, что вам нужно есть, когда вы работаете. Что ты там сделала?
Я хмуро посмотрела на неё:
— С чего ты решила, что я работала? И я съела два с половиной пирожка.
Азазэ поставила тарелку на стол одной рукой. Другой рукой она толкнула меня на скамейку перед тарелкой:
— Ты дрожишь, бледная, и твои губы сжаты. Какую бы магию ты не творила, тех пирожков не хватило, чтобы тебя вернуть.
— Они были не очень большими, — признала я.
Она дала мне хлеб, фаршированный измельчённой ягнятиной и сыром — походная еда. Я стала есть, пока она наливала мне чашку мятного чая.
— Никто не видел твою Розторн, — сказала Азазэ. — Мёрртайд всё ещё в озере. Он тоже творит магию. Я отправила ему парня с едой, хотя тот и думает, что я спятила. Он не видел так много падающих в обморок магов, как я. Надеюсь, что ты сделала что-то важное.
— Мне так казалось.
Я подождала, и произнесла это не с набитым ртом.
— Это — самое важное. Я возвращаюсь к работе — нужно уложить мои счётные книги, — но если тебе что-то нужно, Фируз тебе всё достанет.
Служанка, на которую она указала, кивнула мне. Я помахала ей, и продолжила есть. Может быть, я всё ещё была голодна. Я полностью очистила всю тарелку.
Насчёт карты я не ошиблась. Она всё ещё была на столе, где я оставила её прошлым вечером. Доев, я встала на колени на скамейке, чтобы изучить карту. Я запомнила наизусть старые пути силы земли. Они следовали вдоль трещин, которые вели в ту огромную полость под горой. Старые пути может и были стёрты землетрясениями, но лишь для того, чтобы могли открыться новые.
Чтобы восстановить свою силу, я должна была найти эти новые трещины, и почерпнуть их мощь. Или, что лучше, я могла найти одну из
