— Император Янджинга дал мне шёлковый плащ точно такого же цвета, какой сейчас у тебя на лице. Ты забыл о весе Луво, так ведь? Ты очень сильный, для старика.
— Мне сорок пять! Это ещё не старость!
Осуин усадил нас на скамейку за столом старших.
— Определённо не старость.
Голос Луво был чуть ли не обиженным, когда я поставила его на стол.
Азазэ беседовала с Суетягой. Теперь она встала, и посмотрела на людей, которые были всему этому свидетелями:
— Все остальные — идите по домам. Совет должен собраться немедленно. Мастер Мельник, Госпожа Ткачиха, Мастер Плотник, не могли бы вы остаться? Я пошлю конюха за кузнецом, главным пастухом и главным рудокопом. Джаят. Сбегай за своим мастером. Скажи ей, что я настаиваю.
Джаят сглотнул:
— Да, Староста Азазэ.
Он выбежал прочь с постоялого двора.
Азазэ ненадолго вышла наружу. Вернувшись, она села за стол напротив меня, и посмотрела мне в глаза. По-моему, я не дёрнулась. Это было трудно. Эта высокая, строгого вида пожилая дама скорее годилась в королевы, а не в старосты в маленькой захолустной деревне на склоне готовой вот-вот взорваться горы.
— А ты как думаешь, что ты видела там, внизу, девочка? Или ты просто выдумала какую-то историю, чтобы выкрутиться? — потребовала Азазэ.
Если она со всеми так говорила, то готова поспорить, что её дети умерли от страха ещё в младенчестве.
— Если бы это было так, то я бы сказала, что надышалась плохого воздуха, который заставил меня творить странные вещи, — сказала я ей. — Когда я лгу, мне хватает ума не усложнять. Именно на этом лгуны всегда и прокалываются. Они усложняют. Потом они забывают подробности. Лучше всего рассказывать простую, незамысловатую ложь, которую легко запомнить.
Губы Азазэ дёрнулись. По-моему, она улыбалась, может быть:
— Я так понимаю, твоя карьера до этого момента сделала из тебя эксперта по лжи.
Я кивнула, хотя от этого у меня закружилась голова:
— Да, Староста Азазэ. Но я никогда не лгу Розторн. У неё есть способы от этого… м-м-м… отучить.
— У нас с Эвви установилось взаимопонимание.
Розторн вернулась с пакетиками трав и кружкой. Она взяла чайник, и налила в кружку горячей воды.
— Она говорит мне правду, а я не вешаю её в первом же попавшемся колодце. Это решение в достаточной степени удовлетворяет нас обеих.
Я с грустью наблюдала за тем, как она высыпала в кружку порошки. Знание того, что она добавляла туда магию, не помогало. Её порошки просто придавали её вареву ещё более противный вкус.
— Эта Эвви и впрямь настолько хлопотная? Вчера она казалась довольно смирной.
Теперь на лице Азазэ была настоящая улыбка. Деревенские мельник, ткачиха и плотник, сидевшие вместе с нами, неприкрыто посмеивались.
— В той же мере, в какой мой ученик — и её бывший наставник — Браяр был хлопотным, — сказала Розторн. — У нас с ним было похожее взаимопонимание. Эвви, прекрати кривиться. Сегодня ночью тебе потребуется ясная голова. Нравится тебе или нет, но ты это выпьешь.
— Даже без мёда?
Я обязана была спросить, хотя я видела, что она не стала искать горшок с мёдом.
— Это сделало бы вкус приятным. Я ещё не простила тебя за то, что ты сбежала, не сказав ни слова.
Розторн посмотрела на меня, и её лицо немножко смягчилось:
— А ещё мёд даёт этому чаю неприятные побочные эффекты. Прости, но это так. Пей до дна, Эвви.
Я взяла кружку:
— Ты могла бы прилагать больше усилий, чтобы у них был хороший вкус, знаешь ли.
Она одарила меня насмешливой улыбкой:
— Да, но разве это бы доставило мне такое же удовольствие?
Она повернулась к служанке, обслуживавшей старших:
— Ещё остался тот суп с яйцом и лимоном?
Девушка кивнула.
— Для начала ей потребуется тарелка этого супа, а потом ещё тарелка супа из белых бобов. Если она не потеряет аппетит, то артишоки в масле, — приказала Розторн.
Я зажала нос, и глотнула чаю. Даже так я подумала, что смогу удержать эту дрянь в себе только чудом. У чая был затхлый, зеленоватый вкус погребной плесени. До того, как я познакомилась с Браяром, я ела овощи, украденные из погребов. Я знала, что это был за вкус. Где она вообще находит травы для этого пойла? Я всегда боялась спросить. Она ведь могла и рассказать.
