«А ведь никто не поверит… что все это я увидел, — подумал Мухаммед. — Будут насмехаться… говорить, что вернулось ко мне сумасшествие… И только Хадича с пониманием глянет на меня. И еще, пожалуй, дядя — абу Талиб, успокаивая, положит мне руку на голову — любимый его жест — и скажет: „Хвала избраннику! Неси ниспосланное тебе откровение арабам… И прости меня за то, что я бываю несправедлив к тебе… Таков уж я, погрязший в играх и мошенничестве торговли… кровь во мне разжижена…“ И пусть пока только эти двое — в них я найду понимание, — но я должен… должен пронести веру… даже если придется истребить всех, кто не даст мне присягу… как истребил я огнем истуканов в фемудянском капище…»
Дремавшая в нем воля пробудилась, а ощущение превосходства, которое всегда боролось в Мухаммеде с чувством ущербности, дало больному ровно столько силы, чтобы поднять его с постели. Он сделал первые, хотя и неуверенные, шаги к выходу.
Странное состояние встревожило Мухаммеда, едва он вышел и зажмурил глаза от режущего света. Почудилось, что каменистая эта местность, по которой бежал ручей, никогда не видана им прежде, хотя вот уже тридцать дней по утрам он выходил сюда с кувшином за водой и, кажется, разглядел каждый изгиб ручья, каждый валун и камень, сорвавшийся после землетрясения с горной скалы, треснувшей надвое. Все эти дни никто не потревожил Мухаммеда, уединившегося в пещере, чтобы услышать откровение, которое обязательно должно было явиться к нему, занятому благочестивыми мыслями и переживаниями.
Местность эта, прижатая с двух сторон скалами, была вдали от караванных троп, и только горные козлы, приходящие на водопой, храпели, нарушали покой Мухаммеда.
Это состояние, когда знакомое и много раз виденное вдруг теряет свои знакомые черты, уже переживалось Мухаммедом, но случившееся сейчас натолкнуло его на мысль, что пора… пора возвращаться домой, в Ятриб. Откровение, ниспосланное ему, он пережил, надо донести его до других. Мухаммед наклонил горло кувшина к струе воды, от которой дохнуло прохладой… Кувшин, булькая, наполнился, Мухаммед почувствовал головокружение и сел, прислонившись спиной к валуну. Он смотрел на скалу, сплошь покрытую зелеными ящерицами, греющимися на солнце, и постепенно к нему пришло умиротворение.
Долго пребывал Мухаммед в состоянии отрешенности, пока слух его не уловил стук лошадиных копыт. Мухаммед не поверил, прислушался, но стук был все отчетливее…
«А мне казалось, что сюда не ступает нога человеческая», — мелькнуло у Мухаммеда. Он хотел встать, чтобы скрыться в пещере, но не успел…
На противоположный берег выскочил всадник. Впереди него сидела на лошади женщина, которую он крепко держал за талию. Лошадь, заржав, повернулась вполоборота и остановилась у самой воды. В тот момент, когда мужчина прыгал с лошади, красная рубаха его надулась, создавая ощущение полета. Он протянул руку, помогая своей спутнице спуститься на землю. Веселые и возбужденные, побежали они на середину ручья, мужчина зачерпнул воду в ладони, и женщина жадно пила, словно все горело внутри ее. Затем он пил из ее ладони, играя хватал зубами ее пальцы, не в силах сдержать страсть.
Нервные, порывистые, побежали обратно на берег. Обняв ее, он стал жадно целовать и не заметил, как из-за пояса вывалился на камни его кожаный мешочек. Женщина шутливо отбивалась, отталкивая его, а он пытался повалить ее на бок, похрипывая от страсти.
В напряжении Мухаммед неудачно ступил, и из-под его ноги покатился в воду камень.
Услышав плеск воды, женщина испуганно оттолкнула напарника, а он, недовольный, смотрел, как вода ходит кругами. Она что-то говорила ему и настаивала. Он встал, нехотя потянул подругу за руку и, посадив ее на шею лошади, еще раз, недовольный, глянул в сторону валуна, за которым прятался Мухаммед. Вскочив в седло, повернул лошадь к скале и скрылся за ней, оставив на берегу свой кожаный мешочек.
Мухаммеду не терпелось посмотреть, что же там в мешочке. А для этого надо перейти через ручей, дно которого усыпано острыми камнями. Пока он думал, стоит ли переходить на другой берег, там неожиданно появился мужчина, прихрамывающий и опирающийся на палку, с виду бродяга. Немного успокоившись, Мухаммед выглянул из-за валуна: интересно, заметит ли бродяга кожаный мешочек?
