– Анна, помнишь, в понедельник ты сказала, что нам нужен управляющий? Мы обсудили это с тетей и решили, что ты права.
– Мне показалось, что это будет наилучшим выходом, – довольно ответила она.
Всем приятно, когда признают их правоту, и Анна исключением не была.
– Мы предлагаем эту должность тебе.
Она так растерялась, что поначалу ничего не могла ответить, потом выдавила:
– Мне? Вы шутите, наверное?
– Нет, я говорю совершенно серьезно. Тетя одобрила. Она не хочет видеть в нашем магазине постороннего человека, а ты работаешь давно, знаешь многие тонкости. А то, что не знаешь, расскажем…
И я начала ее уговаривать. Мне почему-то ужасно захотелось, чтобы она согласилась. Я напирала на высокую зарплату, которую она будет получать, и на относительно свободный график в послеобеденное время.
– Это же временно будет? – уточнила она. – Пока вы Академию не закончите?
Спрашивала она потому, что прекрасно понимала – вернуться после работы управляющей в обычные продавщицы будет очень нелегко. И это ее беспокойство еще раз доказывало, что мой выбор правильный.
– Скорее всего, нет, – ответила я. – Магазином я занимаюсь по необходимости, только потому, что он очень важен для тети Маргареты. Сама по себе торговля меня не привлекает. Поэтому место будет твоим, пока ты этого хочешь.
Она задумалась. Я ее не торопила. Обо всех плюсах я ей уже рассказала. Теперь она размышляла о минусах, которые тоже были. Ей доставалась не только большая зарплата, но и большая ответственность, которая не всем по нраву.
– И когда нужно приступать к работе? – наконец спросила она.
– Если можешь – с завтрашнего дня, – ответила я. – Тогда я пойду на занятия, больше не беспокоясь о магазине. И нужно найти еще одну продавщицу.
– Есть у меня на примете одна инорита, – задумчиво протянула Анна. – Я поговорю с ней сегодня, попрошу подойти завтра вечером. Мне кажется, она вам подойдет. Инору Эберхардт по этому поводу беспокоить не надо.
Ее решение меня обрадовало.
– Тетя Маргарета в любом случае будет беспокоиться, – ответила я. – Оградить ее от волнений мы попытаемся, насколько это возможно, но в стороне она не останется. Не сможет просто, не тот у нее характер.
– Не останется, – согласилась Анна. – Хорошо, я подойду завтра утром. Надеюсь, инора Эберхардт будет уже здесь.
Вечером мы опять закрыли магазин раньше обычного, и я пошла в госпиталь – к этому времени все целительские процедуры должны закончиться, и если состояние здоровья тети Маргареты позволит, то я вызову экипаж и отвезу ее домой. Так она хоть переживать перестанет, как я справляюсь одна…
К нашей огромной радости, тете разрешили покинуть госпиталь. Инор Брайнер, который ее осматривал перед моим приходом, сказал, что все страшное позади, его вмешательство и присмотр больше не требуются, но в ближайшие несколько месяцев тете следует избегать волнений и магических перенапряжений. Я его заверила, сделаю все, что в моих силах, и уже хотела еще раз поблагодарить его и попрощаться, как тетя Маргарета неожиданно сказала:
– Представляешь, Штеффи, инор Брайнер, оказывается, отец Рудольфа, с которым вы изображали помолвленную парочку, выманивая преступников.
– В самом деле? – я сделала вид, что ужасно удивлена.
– Да, – ответил инор Брайнер, – Рудольф, когда вчера узнал, что ваша тетя попала сюда, очень расстроился.
Расстроился, как же! Если бы действительно переживал, хоть немного, непременно навестил бы, посмотрел лично, как себя чувствует тетя Маргарета, а не слушал, что рассказывает отец.
– Удивительно, что он нас вообще вспомнил, – не удержалась я. – У него, наверное, этих фиктивных помолвок ради интереса следствия за годы работы было столько, что и не сосчитать. Интересы следствия – они такие разнообразные бывают.
– Не знаю, не знаю, – лукаво усмехнулся инор Брайнер, – сколько было этих фиктивных помолвок, но фамильный браслет Руди у нас брал только один раз и с такими туманными объяснениями, что мы даже решили – в ближайшее время познакомимся с его невестой. Но нет – вернул браслет, так он у нас и лежит с тех пор невостребованный.
На удивление, его слова меня не обрадовали. Мне вдруг пришло в голову, что интересы следствия все это время от Рудольфа требовали изображать не жениха, а любовника с видимыми результатами на уровне ауры. Представить, что он кого-то целует так, как целовал меня Николас, оказалось очень легко. А ведь поцелуями он не ограничивался, я уверена.
