Темнеть, судя по всему, по-прежнему не собиралось. Подъем стал еще более пологим, перешел в более-менее нормальную тропу посреди камней, и авангард смог пройти по ней несколько верст. Теперь хоть можно было почувствовать себя в относительной безопасности, а подвернувшееся ровное и плоское местечко сулило сравнительно неплохие условия для отдыха.
Тут даже с водой повезло – откуда-то из толщи камней выбивался небольшой ручеек, и путники сразу стали наполнять водой все имеющиеся емкости. Рядом с водой имелась какая-то трава, не слишком много, но все-таки…
Пора. И люди, и их четвероногие помощники полностью вымотались и для дальнейшего похода были уже непригодны.
– Привал, – хрипло выдохнул Кречетов.
Уточнять, с ночевкой или нет, он не стал, без того было ясно. Ни у кого уже не оставалось сил даже на приготовление горячей пищи. Даже всухомятку пожевать – и то казалось работой.
Впрочем, на часах уже перевалило за полночь. Странно – все еще светло.
Странно выглядят ночевки в горах. Вечный символ походного уюта – костер, – можно разжечь далеко не всегда, и даже дежурный прохаживается в темноте. Но что поделать, если дерево в иных местах – дефицит? На приготовление обеда хватает, и ладно.
Впрочем, сейчас путешественникам было все равно. Усталые люди спали, что называется, без задних ног. С костром, без костра – разницы для них не было никакой.
Весть о закрывшемся проходе не произвела впечатления. Все равно требовалось идти вперед, а забивать головы пустыми загадками не хотелось никому. Разве что, Мюллеру, но профессор был просто не в состоянии размышлять, и лишь кивнул, да и уснул одним из первых.
Один Кречетов проснулся часа через два после отбоя. Судя по часам, должно было наступить утро, но раз темнота пришла позже, значит, позже должен был прийти и рассвет.
Тело устало, требовало отдыха, однако на душе полковника было неспокойно, и тревожные мысли не давали заснуть. Он отвечал за успех экспедиции и за людей, и теперь, попыхивая папиросой, думал: вправе ли бы он втягивать спутников в авантюру? Если бы хоть предупредить их заранее!
Полковник догадывался о причине несуразиц, только пока был неуверен в догадках до конца.
Хоть бы небо, наконец, распогодилось! Но – хмарь…
С другой стороны, все тут были добровольцами, и никто силком не тянул. Более того, люди просились в авангард сами, едва узнав о разделении экспедиции.
Перед мысленным взором Кречетова проходили недавние картины.
Он сразу же наметил себе в спутники Буйволова и Мюллера, и поручил первому взять с собой четверых казаков. И вот тогда-то началось…
… Первенцем оказался Бестужев. На самоуверенном лице экс-гвардейца сквозь привычную маску человека светского и потому по определению скучающего проглядывало довольно странное выражение. Этакое диковинное сочетание наглости вперемежку с долей смущения.
– Господин полковник, разрешите обратиться? – на походе офицеры обходились без чинов, и официальность свидетельствовала о чем-то серьезном, из ряда вон выходящем.
– Слушаю, – Кречетов был отчасти заинтригован.
– Я слышал, будто вы отправляетесь вперед и там… – Бестужев чуть замялся, все-таки говорить дальнейшее значило демонстрировать знакомство с секретами, словно они могли быть в небольшой экспедиции. – В общем, позвольте мне с вами.
– А собственно, куда, Василий Дмитриевич? – Кречетов посмотрел на подчиненного с демонстративным интересом.
Может, и зря. Надо было бы напомнить Бестужеву про устав, и вообще, о том, что хоть экспедиция организована Географическим обществом, воинские чины обязаны подчиняться дисциплине.
– Куда угодно, Андрей Владимирович! – выдохнул поручик. – Надоело ползти – мочи нет! Хочется настоящего дела. Тем более, я слышал, будто возможна встреча с некими… В общем, я же английский язык знаю!
Это был весомый аргумент. Французским и немецким худо-бедно владели все офицеры и ученые, а вот редким английским…
– С одним условием, Василий Дмитриевич. Любое мое слово – для вас закон, – предупредил Кречетов.
Он помнил, каким образом блестящий гвардеец оказался в позабытых Богом краях, и не был намерен потакать всем его возможным выходкам.
