Миша взглянул на профессора с такой надеждой, что Кречетову оставалось лишь махнуть рукой.
– Студент подойдет?
– Да, конечно, – Воздвиженский столько раз помогал Мюллеру, что другой ответ был немыслим.
Но даже на Мише поток желающих еще не иссяк. Едва профессор со студентом отошли, как Кречетов узрел отца Александра. Последний только появился со стороны казачьего бивуака, и направление его не вызывало сомнений в конечной точке маршрута.
Крепкий, наподобие Буйволова, батюшка при ходьбе опирался на посох. Даже не столько опирался, сколько делал вид, будто опирается на него. Посох своей толщиной вполне мог сойти за дубину, однако в могучей длани монаха казался не более чем тросточкой в руке какого-нибудь франта.
Впрочем, священник экспедиции вообще не признавал мелких вещей. Как и вещей легких. Крест на груди Мишу вполне мог согнуть своей тяжестью, а в вервие, которой была подпоясана ряса, для веса была вплетена свинчатка. Отец Александр считал себя великим грешником, и поэтому постоянно налагал на себя епитимьи.
Хорошо хоть, вериги не носил! Вот бы вид был с ними у странствующего и путешествующего!
Крупное красноватое лицо отца Александра было украшено густыми бровями и большой черной с проседью бородой. Сейчас оно дышало таким искренним возмущением, что Кречетов невольно подумал, уж не будет ли батюшка в ближайшем времени каяться за вспышку гнева? Тоже ведь грех…
– Это что же, Андрей Владимирович? Без меня решили поехать? И не стыдно? – отец Александр не говорил – рокотал. От такого баса в местах опасных вполне мог случиться камнепад, и Кречетов много раз просил отрядного священника говорить потише.
– Разве место пастыря не там, где находятся люди? Мы пойдем небольшой группой, а все остальные двинутся следом. Зачем же вам быть впереди? – подчеркнуто негромко произнес полковник.
– Место священника всегда впереди. Там, где возможна встреча с дьяволом, или его прислужниками. Опять-таки, разве не мой долг нести заблудшим душам свет истинной веры? – громогласно и напористо возразил Александр.
– Какой дьявол? – Кречетов никогда не считал, будто во всем плохом надо непременно видеть козни врага человеческого рода. Гораздо чаще неприятности исходили от людей. Вполне нормальных людей, приличных и респектабельных.
Отец Александр набрал побольше воздуха. Чувствовалось, что сейчас он разродится долгой речью о происках врага рода человеческого, о заблудших душах и многом в том же роде.
По печальному опыту полковник давно знал: остановить батюшку в подобных случаях практически невозможно. Гораздо проще согласиться, чем вступать в бесконечные пререкания, где на каждое слово ждет ответ из десяти.
– Ладно. Если хотите, поезжайте с нами. Только с условием – слушаться меня, как самого господа Бога.
Монах застыл с раскрытым ртом. Он был поражен быстрым согласием командира, а, возможно, и разочарован. Зря что ли собирался произнести целую речь с доказательствами, зачем в головной группе нужен скромный церковный служитель?
Речь поневоле пропала втуне. Единственное – можно было поговорить о противном, о том, что действительно паства нуждается в присмотре, и ехать надо с основной группой. Но это было бы явным перебором. Вряд ли Кречетов после таких слов будет настаивать на собственном разрешении. Согласится еще раз – и что потом?
– Спаси вас Бог, Андрей Владимирович, – Александр картинно перекрестил полковника и зашагал к лошадям…
И вот теперь все они отдыхают в стороне от полузаброшенной горной тропы, и кто знает, сумеют ли когда-нибудь вернуться?
Вправе ли он, Генерального Штаба полковник Кречетов, был взять их с собой? И может ли служить оправданием, что нынешнего поворота событий он не предполагал?
Тяжело-то как!
Но надо заснуть. Уставшая голова у начальника ничем не поможет подчиненным.
Надо заснуть. Надо…
