В данный момент Мюллер поднялся и с винтовкой в руках пошел к двери. Отцу Александру поневоле пришлось пойти за ним, хотя бы для того, чтобы не остаться в полном одиночестве.
– Карл Иванович! Я уже не говорю о грехе убийства, однако вы подумайте, что почти ничего не знаете о местных условиях. Может, ваша помощь здесь наоборот не нужна. Или вы по незнанию вместо врага убьете кого-то из жителей селения. Вы же вполне можете напутать. Сильно ли они отличаются от своих врагов, особенно во тьме? В темноте и кошки серы… – продолжал увещевать профессора Александр. – Да и местные – не дети малые. Если уж вчера отбились, то сегодня и подавно отобьются.
Над головами свистнула то ли шальная, то ли наоборот прицельно пущенная пуля. Попасть не попала, напугать тоже не смогла. Путешественники продолжали идти, словно над ними пролетел не кусочек свинца, а какой-нибудь залетный шмель.
В отличие от затихшего селения, у околицы бурлила жизнь. Бурлила довольно своеобразно, исключительно в пределах, позволяемых перестрелкой. Но все равно, укрываясь за дувалами, ползали люди, время от времени то один, то другой, приподнимался над своим укрытием, посылали во мрак пулю, и проворно прятался от летящего ответного послания.
Кто-то торопливо перезаряжал оружие, кто-то ругался с соседом, или просто костерил весь несуразный мир, в отдалении кому-то накладывали на голову повязку, схожую с чалмой… Все суета сует и всяческая суета.
Отец Александр проворно устремился к раненому. Мюллер проводил взглядом крупную фигуру в развевающейся от быстрой ходьбы рясе, вздохнул и занял место рядом с оградой.
На поле перед селением гарцевало несколько всадников. Приближаться они не рисковали, держались довольно далеко, вдобавок находились в непрерывном движении, поэтому попасть в кого-то из джигитов было очень трудно. А тут еще предрассветная мгла, мешающая точному определению расстояния.
Мюллер выстрелил почти наугад и чуть подался вперед в надежде, что не зря истратил пулю.
Оказалось, не зря. Попасть он ни в кого не попал, зато на вспышку прилетело не меньше десятка ответов от затаившихся пеших разбойников, что влекло напрасную трату противником боеприпасов. Попасть они ведь тоже не смогли, а денежки за патроны уже выложили. В итоге понесли определенный урон.
Однако доводить незваных гостей до финансового краха Мюллеру не очень хотелось. Во всяком случае, такими методами. Если бы хоть всадники подъехали чуть ближе…
Конные налетчики не умели читать мысли на расстоянии. Или у них были собственные взгляды на подобный маневр. Один из них все-таки схлопотал угощение от гостеприимных хозяев, плюхнулся с седла наземь, а остальные, под восторженный рев защитников, как по команде устремились прочь. При этом никому даже в голову не пришло поинтересоваться, убит ли недавний товарищ, или лишь ранен. Словно подобная проблема была исключительно частным делом, и посторонних не касалась ни с какой стороны.
Хотя, нет. Посторонними оказались исключительно всадники, а стрелки наоборот близко к сердцу восприняли случившееся и открыли такой огонь, словно им во что бы то ни стало требовалось срочно расстрелять все запасы патронов.
Ответные пули просвистывали над головами, проносились куда-то вглубь селения. Некоторые выбивали крошку из изгороди. Другие втыкались в землю, не долетая до дувала.
Защитники попрятались, пережидая свинцовый ливень. Стрельба погрохотала, а потом резко оборвалась. Несколько запоздалых выстрелов словно подчеркнули наступившую тишину.
Причина подобной щедрости была простой – Абдул удостоился повторного посещения. На этот раз за нападение на соседей ему сразу выдали аж дюжину винтовок, неслыханная дотоле щедрость, как ни крути, да в придачу к каждой – по полсотни патрон, и еще изрядный запас пороха и свинца для кремневых ружей. Но и взамен потребовали более энергичных действий, включая обязательный прорыв в селение аминов.
Оружие хитчи, разумеется, взяли, нападение осуществили, и лишь сильно рисковать не думали. Действовали по привычке. Напал, схватил, что успел, если же получил отпор, то отходи прочь.
