Я вызывающе презрительно посмотрел на него.
И не удостоив ответом, пошёл прочь, размышляя, увижу ли я снова свою подружку.
Тёплый майский воздух приятно обволакивал кожу, порождая не раздражающие психику галлюцинации, ассоциирующиеся с обнажёнными натурами. Я гулял, ненавязчиво цепляясь мыслями за Хрустальную, вырисовывая наиболее реальную картину бегства.
Я представил, как ей было одиноко. Сидеть целыми днями на кровати, что-то беззвучно нашёптывать, блуждая глазами их угла в угол, словно немая рыба. Интересного мало. Она верила, он появится и всё встанет на свои места, весна не будет казаться холодной, и ошибки прошлого искупятся. Он придёт и заберёт её в светлый мир, где нет врачей с их глупыми вопросами и цветными таблетками, ни грусти в лице вечерних сумерек. Всё может быть так красиво, верила она. Но ангел не появлялся. Жизнь состоит из противоречий, благодаря чему и прекрасна, но существенно ли существование вообще? По всей видимости, Хрустальная теперь ответ знала, и плакала как маленькая, беззащитная, обиженная кем-то девочка, вспоминая давно умершую бабушку.
В палате включали бледный дневной свет и убирали посуду после ужина. А что дальше? Он, не существующий, всё-таки пришёл и протянул к больной руки. Хрустальная вскрикнула, и счастье заполнило её любящее сердце. Она бросилась в его объятья и, вжавшись в податливое восковое тело, прошептала: «наконец-то ты вернулся». Ангел гладил её рассыпавшиеся по плечам волосы и молчал, а слёзы, продолжавшие падать из его глаз, скатывались с хрустальных волос, оставаясь на полу маленькими бесформенными капельками воска. А потом, взявшись за руки, они медленно стали растворяться друг в друге, превращаясь в серое облако, незамедлительно улетучившееся в маленькую форточку огромного окна. На полу осталась лежать длинная позолоченная цепочка, которую утром обнаружил человек из медицинского персонала, и которую я бесцеремонно похитил, сунув в карман своих чёрных брюк. На этом моя версия исчезновения Хрустальной, себя исчерпала.
Как бы то ни было, я надеялся, что она сейчас очень далеко. Но вряд ли я ей завидовал.
Окунувшись в общий поток животной жизни городских улиц, я продолжил своё глубокомысленное восхождение. Вокруг суетливо мелькали лица и спины, озабоченных безденежьем сограждан; витрины красочных магазинов, загромождённые товаром в импортных упаковках, безмолвно кричали о зашкалившем курсе доллара; книжные отделы, переполненные русскоязычным детективным жанром, предупреждали о проникновении безвкусицы в разрозненные ряды классической литературы; многоэтажные дома, устремившие в небо километры жилых квадратных метров, олицетворяли поэзию бетонного символизма с вкраплениями мистических владельцев шикарных апартаментов; а иномарки, снующие со скоростью движения по автомагистрали, неминуемо сбивали того или иного зазевавшегося пешехода.
Под ногами лежит бесконечность.
Иногда, просыпаясь среди ночи, не выдерживая реалистичности кошмаров, я сажусь на кровать, свешиваю ноги и, не касаясь ими пола, стараюсь проникнуться мыслью, что подомною ничего нет, только пустота, а я вместе с кроватью и нездоровым цветом лица завис в Космосе, где господствуют звёзды, которых болезненно не хватает при свете дня, где властвует тишина, не нарушаемая в самые
