– Ну, а жалоба какая есть?
– Все бы хорошо, государь, только беспредметность всякая на местах замучила…
– Что так? – удивился император. – А мы тут музЫкам и стихам предаемся, а нет – так в балет идем, и во всем смысл находим стройный…
– Хорошо вам, – стал завидовать Петрович. – А у нас, бывает, и семечек нету, а о просе и говорить не хочу…
– Ну, так в чем же беспредметность? – не понял намека император.
– А намека и нет никакого, – пояснил Петрович. – все одно: беспредметность…
– Проси чего хочешь, – смекнул тогда Николай, а может, Павел.
– Даже и не знаю чего… А чего в мире есть?
Весело император со свитой переглянулся.
– Да много чего в мире есть…
– Вот бы знать еще про все то, – стал огорчаться Петрович.
– Может, слона тебе дать африканского, – оживился император, потирая белые руки. – Давненько никому я слона не давал.
– Можно и слона, – не стал упорствовать Петрович. – Чего б не взять. Зверь знатный… небось и ростом велик?
– Ну, а как же! – вскричал император и повелел слона того привести.
Ввели слона, он тут же навалил три кучи.
– Китайца бы мне еще да звезду. Китайца за спину пущу, а звездой буду спереди величавиться…
– Дело говоришь! Чтоб знали наших!
Посадили Петровича на слона, звезду прикрепили и отправился Петрович вроде как домой.
Едет он, а дома нету и нету, вроде как и не домой едет, а к намеку какому-то. Люди его в дороге корят, словно в нем много вины, словно не по указке он сверху действует.
– Указка, – говорят, – указкой, а сам должен разумение в голове держать. Вот дали тебе слона, а ты и и рад. Ты распорядиться им не хочешь, как того дело требует…
– Так ведь слон намек имеет, а вы как думали? Кто ж его за просто так даст?
– А намек какой?
– Пока не разобрал. Пока вижу кругом беспредметность.
– Употреби для пользы народной…
– А как?
– Не… Не знаем. – И всякий раз шарахались от него люди в селениях. – Это мы просто корим, на всякий случай. Вдруг продашь слона, а без пользы…
– И где ж ту пользу взять? – не может разобраться Петрович.
Тут и вовсе люди молчат, глазами моргают, а кто-то крикнул:
– На тебе водки пьяной, может интересный станешь! – и наливают.
– Ну и… – снова не может понять Петрович.
– Эх, дурья башка! – Люди дружно подхватили острый поворот мысли – Значит, пьяный на слоне и поедешь! Может учудишь чего!
– Дельно! – загорелся Петрович. – Давай водки! А звезду не отымете, как пьянай стану? Мне она самому нужна сильно, случись чего! Вот китайца, к примеру, рядом с собой сфотографирую, письмо пошлет китаец, если грамоту знает, а нет – просто в ящичке будет хранить фотографию знатную…
– Не, не отымем! – закричали снизу понятливо. – Правильно, со звездой ехай, мало ли чего в дороге…
Налили Петровичу водки, ехает он пьяный, и, как водится в кинематографе, то песню поет, а то о текущем моменте размышляет опять же радостно.
Тут председатель колхоза взялся: дай слона, бревно надо везти. Слон, как в Африке, так и в Америке, бревна возит.
– А чего тебе от бревна будет? – усомнился Петрович в дельности мысли.
– Жизнь будет лучше, хоть и малыми делами, – ответил председатель вразумительно, а далее сдрейфил, вздохнул. – Только нет у меня бревна-то…
– А и где оно?
– Инфляция, понимаешь, выкрала. Лежало сто лет неоспоримым капиталом, а подкралась инфляция и счет предъявила: вместо бревна – ноль-нолешенек…
– А зачем тебе слон тогда, – возликовал с понятным логицизмом Петрович, – если бревна у тебя нету?
И китаец здесь глазом косит, тоже в сомнении:
– Инвестицию, значит, нечем гарантировать?
– Может случится еще… – с надеждой проговорил председатель.
– Не могу, под реальный бы дал капитал… А вот рядышком можешь посидеть, небось давно не величался?
– Давно! – обрадовался председатель, становясь с Петровичем рядом, а китаец их сфотографировал, улыбаясь:
– Велися… Велися…
Председатель снова вздохнул, побыв под звездой:
– Хороший ты мужик, Петрович, свез бы я тебя в деревню нашу, где чаек пропустить, а где и покруче… Район бы наш показал им. Ленина. Да одна беда – нету деревни, ворюга случился, подчистую все унес, словно носильные вещи… А третьего дня еще и пожаром спалило, хотя два года назад случилось и того хуже: сгнило все на корню, даже намека не осталось. С тех пор стали мы жить хорошо, ничего у нас не стало, ни об чем не тужили, как снова случился вор и опять все унес…
