— Дейвин Рид из свободного города Лока сообщил мне, что по спутниковой связи получено сообщение с Гильдии. Они подтверждают, что войска Харлана действительно окружили Онтар и Онтарский замок. Эта осада грубо нарушает наши основные законы, и, значит, решение по данному вопросу должно быть принято в первую очередь.
— У вас есть другие улики, лорд Карн?
— Только показания другого свидетеля, милорд.
Внезапно он ощутил сухость во рту и слабость в коленях, ладони его вспотели.
«Вот они, мой долгий путь, короткий ночлег, напряжение.
Господи, помоги мне продержаться еще немного! Сейчас опять начнутся дебаты, и я должен выглядеть сильным и бесстрашным. Иначе Семьи набросятся на мой Дом, как голодные звери на добычу».
Карн взглянул на фон Шусса. Как бы ему хотелось быть сейчас там, рядом с друзьями, но теперь он обязан был занять в этом зале место главы своего Дома. И он сел за стол Халареков, один, окруженный почти пустыми скамьями.
Председатель ободряюще кивнул ему, и Карн был благодарен де Ври за эту поддержку.
— Есть ли другие свидетели, кроме молодого фон Шусса, желающие под присягой дать показания по этому делу? — спросил Председатель.
— Халарека не привели к присяге.
— Несовершеннолетние не дают присягу, — возразил де Ври.
— Но главы Домов обязаны.
— Он еще не глава Дома, Тимкин Одоннел, как вы сами недавно заметили, и не участвует в голосовании.
— Николас фон Шусс, вы хотите что-либо добавить к показаниям Халарека?
— Нет, милорд. Все было именно так, как он рассказал.
Пришли судебные приставы и раздали всем присутствующим, кроме Карна и Харланов, голубые листки бюллетеней. Де Ври объяснил процедуру голосования:
— Закон требует приговора Совета. Вам, господа и граждане, предстоит решить, виновен ли Астен Харлан в незаконной осаде. Если да, а теперь мы имеем подтверждение Гильдии, то он будет приговорен к пожизненному тюремному заключению. Плюс — опека Совета над Домом Харланов на тот срок, который Совет сочтет необходимым. Прошу заполнять бюллетени.
Карн смотрел, как члены Семей тихо обсуждали свои решения. Видимо, так было принято.
«Неужели Совет ненавидит грубую политику моего отца настолько, чтобы погубить наш Дом? Если Харланы останутся безнаказанными, на Старкере-4 начнется война, и первой ее жертвой станет Дом Халареков», — мрачно размышлял Карн, и его пальцы нервно сжимались и разжимались под столом.
Десятки представителей малых Домов и Свободных граждан в раздумье склонились над бюллетенями. На них, этих людей, вся надежда Карна. Они составляют две трети Совета, и, если они проголосуют против Харлана, у Халарека будет шанс спасти свой Дом.
— Время голосования подошло к концу, — объявил де Ври, — судебные приставы соберут и сосчитают листки.
Бейлифы в красной форме быстро собрали бюллетени и удалились подсчитывать голоса. Карн положил руки на стол и стал пристально разглядывать свои длинные смуглые пальцы. В это время барон фон Шусс поднялся с места:
— Эмиль фон Шусс, Дом фон Шуссов. Будет ли Совет обсуждать убийства в пустыне Цинн, пока подводятся итоги голосования?
— Этот вопрос остается на повестке дня, барон.
Карн упрямо, с силой сжимал кулаки, глядя, как напрягаются мышцы, как белеют костяшки пальцев. Слева от скамьи фон Шуссов кто-то встал, чтобы выступить, но Карн даже не взглянул в его сторону. Он сосредоточил все внимание на своих руках и на поверхности стола, где они лежали. Старый, почерневший от времени стол, уже не один век стоявший здесь, был покрыт рубцами, пятнами, выбоинами. Словно бывалый израненный воин, он хранил на себе следы минувших сражений. Возле правой тумбы остался глубокий, незаживающий шрам от охотничьего ножа, будто кто-то жестоко вонзал его в гладкую поверхность долго, до тех пор, пока под ударами не обнажилось добротное темно-красное дерево, напоминавшее пролитую в битве кровь. Отметина эта была, должно быть, очень давней: в Палате Совета уже на протяжении многих поколений существовал запрет на любые виды оружия. Под правой рукой Карн заметил круглую, точно по размеру крупного, тяжелого кулака, вмятину — отголосок проходивших здесь когда-то страстных и напряженных споров.
