«А ведь я тоже делаю довольно много, чтобы оградить себя? Да, я неплохо контактирую с людьми, но глубоко в душе — боюсь их.»
— …но почему нельзя сказать, что путешествие на Лагранж занимает месяц? Ведь именно столько времени мы проведем на борту корабля? И именно столько времени пройдет для наблюдателя на Лагранже и в Солнечной системе с момента нашего вхождения в подпространство и до выхода из него.
— Не совсем, — отозвался Лоренцен. — Математика утверждает, что бессмысленно сопоставлять время в обычном и искривленном пространстве. Оно даже приблизительно не похоже на то, как мы понимаем время в классической теории относительности. В уравнениях омега-эффекта t и t' имеют совершенно различные значения; их абсолютная величина одинакова, но содержание совершенно различно. Дело в том, что в искривленном пространстве, как бы далеко мы не направлялись, пройдет одно и то же время — так как кривизна пространства имеет бесконечно огромный радиус. Бессмысленно использовать термин «скорость» в этом мире. — Он пожал плечами. — Я не претендую на исчерпывающее понимание всей теории. Не больше десяти человек, понимают ее.
— Это ваше первое межзвездное путешествие, Джон?
— М-м… да. Я раньше никогда не бывал дальше Луны.
— А я даже никогда не покидал Землю. По-моему, капитан Гамильтон да пара инженеров, единственные на борту, кто летал раньше к звездам. Как-то странно это все, — в глазах Хайдеки читалась озабоченность. — Вообще, очень много странного в этой экспедиции. Я никогда не слышал о столь пестром экипаже.
— Н-н… нет, — Лоренцен подумал, что ничего не знает об этом. Правда, на корабле уже происходили стычки, которые Эйвери не особенно успешно ликвидировал. — Но, думаю, институт знал, что делал. Все еще живы безумные предрассудки, оставшиеся со времен войны и междуцарствия. Политические фанатики, расистские фанатики, религиозные фанатики… — его голос стих.
— Я вижу, вы поддерживаете правительство Солнечной системы?
— Конечно. Мне могут не нравиться некоторые его действия, но оно умеет находить компромисс между разными группировками, если они демократичны, и подавлять сохранившиеся остатки тех, кто тянет нас обратно к анархии и тирании.
— Вы правы, — сказал Хайдеки. — Война чудовищна, мой народ знает это.
В его глазах была тьма. Лоренцен гадал: думает ли Хайдеки об империи Монгку, разрушенной Марсом, или мысли его идут еще дальше в прошлое к любимым утраченным островам Японии и к Четвертой Мировой войне, которая опустила эти острова на дно океана.
Они вошли в кают-компанию и остановились, чтобы посмотреть, кто там находится. Это была большая низкая комната, ее мебель и мягкое освещение составляли контраст с безликой металлической резкостью остальных помещений корабля, но все равно кают-компания выглядела уныло. У Института не было ни времени, ни денег, чтобы оформить ее получше. Они должны были найти время, подумал Лоренцен. В невесомости обостряются человеческие чувства, люди нуждаются в комфорте, уюте, картинах на стенах, баре и камине, полным пылающих поленьев. Им просто нужен дом.
Эйвери и Джаммас-луджиль, корабельные фанатики шахмат, нависли над доской. Мигель Фернандес, геолог из Уругвая, маленький, смуглый, энергичный молодой человек, теребил гитару; рядом сидел Джоаб Торнтон и читал свою библию, — нет, сейчас это был Мильтон, и аскетическое лицо марсианина выглядело необычно без привычного выражения экстаза. Лоренцен, на досуге занимавшийся скульптурой, подумал, что у Торнтона очень интересное лицо — из сплошных углов и морщин, — и ему захотелось слепить портрет марсианина.
Джаммас-луджиль поднял голову и увидел вновь вошедших. Он был темнокожим, коренастым, с широким лицом и курносым носом, из-под расстегнутой рубашки виднелась волосатая грудь.
— Приветствую, — весело сказал он.
— Привет, — ответил Лоренцен.
Ему нравился турок. Джаммас-луджиль прошел тяжелый жизненный путь, который оставил на нем свои отметины. Он был груб, догматичен, и не видел пользы в литературе, но в остальном был отличным специалистом. Они с Лоренценом в течение нескольких совместных вахт обсуждали политику, аналитическую философию и шансы команды академии выиграть первенство по метеорному поло в следующем году.
