Советы я слушал вполуха. Сверлила мысль: заговорить мне с Халлы? Положим, ее увезли силой, кричи не кричи — в горах не услышат. Ну а в городе? Разве нельзя было позвать на помощь? Дала бы знать мне!.. Она покорилась похитителям с охотой, но почему тогда скрывает это от меня? Простились бы по-хорошему…
Дядя Селим спозаранку ходил принаряженный, то и дело нервно поправляя галстук. От скрипа его новых ботинок у меня ломило уши. Сам я выглядел по-будничному; моей единственной праздничной одеждой был старый костюм дяди Селима. Да и не все ли равно, как я одет? Халлы даже не взглянет на меня. По обычаю ее лицо будет закутано в головной платок. Полный кузов набьется всевозможных подружек, болтливых молодиц… А в кабину сядет дядя Селим вроде черного забора между нами.
Я подрулил к зданию финансового управления. Любопытные служащие прилипли к окнам. Дядя Селим с добровольными помощниками прилепил к кузову красное полотнище. На ходу оно плескалось и хлопало по бортам.
— А что, — спросил дядя Селим, близоруко разглядывая красотку на открытке, — и ты, Замин-джан, девушку себе нашел? Из горожанок? Не дрейфь, надо будет, увезем, родителей не спросим.
Я хотел промолчать, но последние слова задели за живое.
— Уж я свою любимую, как ворованный товар, на аркане не потащу!
Дядя Селим добродушно пожал плечами.
— Любовь, братец, для таких юнцов, как ты… Стой, стой! Мы уже приехали.
Перед нами был дом под красной железной крышей. Я так и не успел спросить: сам-то он любит Халлы? Мне хотелось, чтобы она шла за него нехотя и он не пылал бы страстью. Словно это могло сохранить осколок моей первой любви.
Дядя Селим сам продолжил щекотливый разговор. Не выходя из кабины, он добавил с торопливой искренностью:
— Не спеши осуждать, Замин. У тебя впереди целая жизнь. Полюбишь одну, не сладится — встретишь другую. Моя судьба сложилась иначе. Комсомольцами мы дрались с бандитами. Юность пролетела незаметно. Само время было такое. Когда тут за девушками гоняться? То в лесах, то на стройке. А сейчас… Видишь ли, в моем возрасте неприлично оставаться холостяком. Я занимаю определенное положение; нельзя, чтобы на меня косились.
— Выходит, вы совсем не любите Мензер? — Я испугался своего вопроса.
Дядя Селим задумчиво покачал головой.
— Она образованная девушка, у нее настойчивый характер. Я отношусь к ней с уважением. Если хочешь, даже привязан. Но ведь и ты питаешь к ней теплые дружеские чувства, не так ли? Это, впрочем, неудивительно. Вместе росли, все у вас было общее — школьные книжки, учителя. Смеялись над одним и тем же. И огорчались из-за одного и того же. Вы всегда были рядом. А вот появись серьезное препятствие между вами или длительная разлука — могла вспыхнуть пылкая любовь. Я говорю об этом потому, что сам испытал в юные годы нечто подобное: влюбился по-настоящему в свою подружку, когда ее выдали замуж за другого. Странные мы существа! В бухгалтерском отчете из-за пропавшего пятака бьем тревогу. А с бесценным даром природы — собственным сердцем обращаемся небрежно и бесхозяйственно.
— Почему ваша девушка не убежала от нелюбимого? — буркнул я.
— Легко сказать! Не оказалось никого рядом, чтобы вразумить и поддержать ее, как мы с тобою помогли вырваться из домашнего плена Мензер. Знаешь, именно с тех пор я за всеобщую образованность. Только культура поможет нам избавиться от невежества и несправедливости.
— Значит, если бы Мензер не посчастливилось учиться…
Он оборвал с некоторым раздражением, словно ему неприятно было слышать имя невесты в чужих устах.
— Дело не в ней. Да и не думал я поначалу, что все так обернется. Просто хотел девочке помочь…
Разговор прервался. Из глубины двора за густой порослью ежевичных кустов слышались возбужденные голоса, детский смех. Вывели закутанную в шаль невесту. Какой сиротливо-хрупкой показалась мне Халлы! Словно не она совсем. А вдруг в самом деле не она? И вся свадьба дурной сон?!
Мелкими нерешительными шажками Халлы вышла за калитку и остановилась. К ней приблизился дядя Селим. Едва ли она даже видела его, так плотно была закутана в красную шаль с шелковыми кистями. Дядя Селим бросил нетерпеливый взгляд в мою сторону. Мне надлежало взять невесту за руку и помочь ей подняться в кабину. Я сидел неподвижно.
