— Вечерок не занят? Есть предложение! Полетаем, может? Места знаю, обалдеть.
— Какой вердикт? — выдохнула Тата.
— Благосклонно.
Поперек прошения лежала резолюция: «Пусть!».
— А ну-ка… — она протянула руку.
— По инстанциям пустить велено! Не суетясь! Так как на счет вечера? А?
— Занята! — отрезала Тата. — В другой раз. А на консультацию куда?
Клерк кивнул: в другой, так в другой. И передал веление начальства — разбирайся сама.
Вернувшись из дальнего вояжа, Тата отправилась исследовать маточные трубы соседки. Проход из-за спаек был узким по всей длине, в некоторых местах и вовсе образовались почти глухие заторы. Однако кроме механистических преград присутствовало что-то еще. Осторожно прикоснувшись к стенке трубы, Тата почувствовала, как чужая плоть завибрировала враждебным излучением.
Так, стало быть…
Прихватив нужный для проведения теста квант, Тата вернулась к себе и занялась анализом. Вскоре картина прояснилась: соседкино нутро излучало энергию смерти, основу которого составляло проклятие.
«Проклятие, — прочитала Тата в старых записях, — это сконцентрированный энергетический импульс, посланный мысленно, письменно или вслух одним человеком другому.
Если импульс слаб, то столкновение с энергетической оболочкой человека не приводит к пробою и тогда не происходит ничего страшного. Когда же оболочка разрушается, проникший негатив приводит к диссонансу в энергосвязях со внешним миром и тогда на уровне ДНК формируется новая психоэмоциональная программа, влияющая на судьбу человека. И даже на его род. В том случае, когда проклятие мощное или конкретно направлено на потомков, программа передается по наследству, предопределяя жизнь последующих семи поколений.
Но проклятие — не приговор. Он него можно и нужно освободить человека. Лучший способ для этого: найти автора проклятия и убедить покаяться».
Этим Тата и занялась.
Из родовой памяти соседки она вытащила на свет белый старую историю и ужаснулась. Сто лет назад, бабка соседки повздорила с подружкой. Та одолжила кофточку в белый горошек и пятно поставила. Перепалка переросла в ссору.
— Не проси ничего больше. Не дам! — заявила решительно бабка, тогда еще молодая барышня.
— Черт с тобой, — сказала подружка. И в сердцах — гардероб, чужой, богатый, выручал не раз — добавила: — Будь ты проклята, сквалыга!
«Что же теперь делать?» — гадала Тата. Автор проклятия и его жертва давно лежали в могилах. Ушли, естественно, не примирившись, не простив друг друга, не покаявшись. Следовательно, шансов на успех нет? Соседке придется нести свой крест дальше, а ей — либо искать новых родителей для младенца либо рожать самой?
Тата с ужасом посмотрела на часы. Время шло, бежало, таяло с каждой минутой. Но до крайнего срока осталась еще неделя, и опускать руки было рановато.
На всякий случай она еще раз погрузилась в старую ссору, пробежалась по колким обидам, перебрала сказанные в сердцах оскорбления. Увы, ничего кроме злобы обнаружить не удалось. Дурацкая кофточка напрочь убила дружбу, уничтожила привязанность, превратила двух приятельниц во врагинь. До конца жизни обе ненавидели друг друга. А за что собственно? Скорее из праздного любопытства, чем по здравому размышлению, Тата задалась неожиданным вопросом и обнаружила, что взаимные претензии по поводу одежонки были поверхностными. Суть обиды крылась в ином. Девчата злились из-за того, что подруга не пришла мириться первой, что поставила свои амбиции выше отношений.
Это было уже кое-что, и Тата принялась рыть усерднее.
Старания не пропали втуне. Перебрав ворох воспоминаний столетней давности, она наткнулась на случай, который мог бы стать ключом к ситуации. Подружка соседской бабки, Лида, уже в приличных летах, будучи изрядно во хмелю, призналась сестре, что из-за дурацкой тряпки рассорилась с самым близким человеком и всю жизнь жалела об этом. Однажды Лида даже пошла в церковь: замолить грех. Но по дороге заскочила в магазин, там как раз выбросили сосиски, и суд да дело стало не до лирики.
Тата вздохнула с облегчением. Полученный факт, хоть и с натяжкой, можно было расценить, как покаяние и провести процедуру. Она вернулась в маточную трубу и трижды произнесла заветные слова: «По поручению рабы Божей Лидии, снимаю проклятие! Прошу за нее прощение и прощаю от ее имени то зло, что, возможно, причинила!» Затем от имени бабки соседки приняла прощение: «Прощаю то, что ты прокляла меня! Прости и ты, то зло, что, возможно, я причинила».
